Прислуга уже привыкла к тому, что карета с самыми драгоценными финтифлюшками подается прямо перед замком. Остальная добыча в виде золотых монет автоматически "улетает" в цепкие лапы хранилища, что находится неподалеку в отдельном крыле дворца, где умператорской крови особа может принять ванну в награбленном у народа фонде, словно Скрудж Макдак. Но сегодня творится что-то редкостное — у экипажа столпилась доблестная рать с глазами испуганного дрозда, пойманного за деликатное место. Создавалось впечатление, что вояки из царской роты уже мысленно привыкали к мысли о смерти. А кто, в какой очереди, проследует на эшафот уже решать королю.
Еще не показалось личико правителя в дверном проеме, а голос его писклявый уже сотрясает стены и стекла резиденции, отстроенной, между прочим, на деньги бедных крестьян, вынужденных задаривать Его Прелестность, лишь бы не последовало возмездие.
Его Светлость, облаченная в пижамку, рвалась к подданным. Пуще загалдели особо мандражирующие. Вечно снующий советник Квик, в своем фирменном зеленном камзоле и редкостно дурацких розовых чулочках, выскочил к солдатам пробкой, как будто получил стимул от своего Господина. Так или иначе, но под поклоны придворных и войска, зашагал Вир, отвешивая подзатыльники Квику, да так, что с головы оного не раз слетал паричок курино-белесого цвета. Нос служаки при этом от злобы заострялся, а без того узкие губы съеживались в гримасу. Талантом Квика можно признать способность стиснуть зубы и ни за что не показывать презрение к "хозяину". Вот и получалось, что уже через мгновение на физиономии индюка, а именно так кличил его сам Глава Свирда, красовалась улыбка подлизы.
К возмущенному Виру Лысому вовремя подоспел капитан гвардии — Марсель — совершенная пародия на Квика, с некоторыми отличиями — должной выправкой истинного офицера и конечно формой.
Голова советника уцелела, но сильно побаливала от неуемности и агрессивности Вира. Квик потирал макушку.
Марсель сделал шаг навстречу к разъяренному быку, что зовется королем. Капитан намеревался доложить царевичу о делах, но был ошарашен визглявым криком:
— Здравствуйте, сволочи! — шумел Вир. — Что?! Профукали деньжата?! Идиоты! Как вы могли?
Длиннющий, словно селедка, Марсель слегка покосился в сторону подпиленной березкой, но устоял.
— Ваше Превосходительство, сетуем мы. Болваны, признаем. Виданное ли дело, при нас… сами понимаем, но не было никого. Кроме этого увальня, что спит в карете, — отчитался офицер, отворяя дверцу экипажа.
— Что?! Ммм…Кто? Подлец здесь? Так что же вы не дознаетесь? — заверещал царь, с опаской заныривая внутрь повозки.
В экипаже на скамье, в позе безобидного младенца, обняв, словно женщину, пустой ларец, дрых, с улыбкой счастья на лице, пьянчужка Арсел Данк.
— Мерзавца в темницу и пытать, пока не выдаст сообщников. Не скажет, тогда готовить к виселице. Даю вам два дня. Если не вытрясете из него сведения, всю вашу бравую роту сошлю в Дурст, а там, как вы знаете, не сладко. И почему он пузыри пускает, при короле так цинично спит, а?
— Государь, дело в том, что он пьян вдрызг, — отозвался мгновенно на вопрос Квик.
— Как же он такой пьяный и смог утащить сокровища мои, да еще и остался здесь?! Несуразность какая-то. Может вы, капитан, объяснитесь? — дознавался Вир с пристрастием, чуть не хватая военного за шиворот.
— Ничего странного не происходило, Ваша Светлость. Вчера на закате налетела туча темная, ветер разыгрался и холод подступил, прямо зубы застучали, а потом случилось нам всем увидеть вспышку света, карета качнулась разок из стороны в сторону и притихла. Ну, мы и подумали, что ветер шалит, и не смекнули о такой диверсии, — Марсел заметно нервничал, переминался с ноги на ногу, словно винодел при приготовлении лазурного напитка. Сейчас он мечтал о том, чтобы не встретиться взглядом с государем, а то не миновать позора быть избитым в присутствии солдат.
Вир жаловался на суровые реалии и укорял:
— Позже решу, что с вами делать! Вы меня уморили. Снова будет плохое настроение, как вчера, когда мне вовремя не подали любимое мороженное с черникой. С глаз долой, иначе передумаю и прикажу всех вас казнить, хоть от этого у меня на душе радостно становится! — последние грозные реплики подействовали на умы и психику собравшихся. За считанные секунды двор опустел, разлетелись все, как пчелки, кто куда. Арсела отправили в тюрьму, гвардейцы по кабакам вздумали прошвырнуться, а королю ничего не оставалось, кроме как наслаждаться, приготовленным в его честь, концертом, где основное действо заключалось в описании прекрас земель угльских и восхвалениях гениальности королевской. Скоморохи, фейерверки, хлопушки, дивчины прелестные и взбесившаяся в танце захмелевшая знать.
В сотнях тысяч километров от царства Свирд, на юге, в Альтаруских Топях (или как их еще называют Южные Топи), зарождалось новое орудие Фрила Темного — старого тролля, мага и вождя, мстителя "за всех испепеленных в дни Падения собратьев". Безумства данному предводителю троллей не занимать. Фрил всегда грезил мыслью о создании сильного государства на пепелище людских государств. Не забывал он и о родственниках, коих убили люди и вурдуки лет сто назад. И никто не смог бы убедить его в том, что мирные королевства лишь защищались от кровожадных кочевников с юга. Не малую роль в том, что Фрил вырос полным ненависти и злобы, сыграли его родители, именно они с детства вбивали в голову неокрепшего паренька размышления о нескончаемой расправе над людьми до полного их истребления. Тролльи книги о камне Кам, дающим обладателю бессмертие, завладели умом молодого темного волшебника. Когда же он прознал о том, что сей артефакт в руках людей — гневу не было предела. Отыскались в письменных источниках и упоминания о геройских походах деда Фрила, Каввы IV, который еще сто лет назад пытался захватить Кам, армия его была разбита, а ему отрубили голову, публично, на площади города Сарагон, что находится в царстве Свирд.
Так и родилась болезненная, навязчивая идея о мести и получении желанной реликвии. И пусть для достижения поставленной цели придется взбудоражить и переворошить весь мир. С помощью необычного оружия… Магии лучше не жалеть.
"Настал час мести!" — излюбленная фраза вождя изрядной рвани, сброда. И найдется не одна сотня крепких воинов, что отзовется на сие сказание резким "Да!". И взметнутся секиры, и блеснут бледным холодным светом лезвия мечей, а полусгнившие зубы сформируют оскал на и без того отвратной морде гибризкого тролля, чьи собратья давно разбрелись по всем весям в поисках того, что неровно лежит и, по их мнению, должно непременно принадлежать им.
Грядет время возмездия в глазах настоящего параноика, чье сердце давно превратилось в булыжник, а рука поднимается лишь для того, чтобы указать войску вперед, на врага. И неважно, что недруг не знает о твоем существовании, а все претензии — плод больного воображения. Должен найтись очень смелый воин, готовый встать грудью на защиту Заморья против "оружия", сваренного искусным магом Фрилом, аквианового гигантского короба из железа. Одурманенный собственными заговорами да приговорами, безумный тролль монотонно двигался к своей идее истребления безмозглых людишек и вурдуков. Заклинание, поверх него еще одно. Словно кирпич за кирпичиком выстраивалось чудо оружие.
В топях нашлось немало места, где можно было припрятать гигантский, всеразрушающий, визжащий, скрипящий ящик с "прелестной" начинкой из ядов, которые, под действием магии, с легкостью превращали в песок все живое. День за днем "кораблик" плавился, принимал нужную форму, а после каждого рабочего дня над Аквианом, Фрил — старый, седой, меньше полуметра ростом, с чрезмерно длинным бородавчатым носом, давно уже годный лишь сидеть на завалинке, потягивал чаёк с малиновым вареньем в неприметной с виду хибарке. Спокойствия ему было не занимать, и даже когда монстр Аквиан оказался в строю и готов был выполнять любые приказы, тролль сидел ровненько, ожидая 6 августа 947 года — Своеобразный юбилей, ведь сто лет назад грозное войско из 5 тысяч солдат под командованием дяди Фрила, Эдмундом, обрушилось на безоружный город Самра, оставив от него лишь руины и множество загубленных жизней, и все для того чтобы отыскать сокровище. Кам не был обнаружен в поселении. А уже при осаде Дуквы, второго по величине города королевства Свирд, Эдмунд был пленен и заточен в тюрьму до скончания веков.