— А как же черногривый смог найти дорогу именно сюда? У него, что встроенный компас в голове? — заинтересовался Арсел.
— Вроде того. Своеобразное чутье, которое не обманывает.
— Ой, черт, почему здесь так темно?! — Вир умудрился навернуться и упасть в кромешной тьме.
— Сейчас будет светло.
— А Антвар нас не потеряет? — побеспокоился о судьбе жеребца Данк.
— Дарстум — деревенька особая — перемещается в пространстве как воздушный остров. Антвар знает это, и, даже когда закроется проход, он все равно не собьется с пути, ведь Дарстум не на сверхскоростях мчится. Так, по сто метров в день преодолевает. А сейчас прищурьтесь — глазам будет больно, и не от света, а от перехода в иное пространство.
— Ого! Не больше, и не меньше! Прям иное пространство?! Дядя, хорош страху и таинственности нагонять, — ох, любит же вурдук в ответственный момент хорохориться попусту, ибо всегда это заканчивается очередным финтом в сторону клоунады.
— Как хотите — я предупредил! — донесся напутствующий голос.
В непроглядной черноте нарисовалась белая точка, затем неожиданно увеличилась до размеров футбольного меча и расплылась мутной кляксой перед носом. Затем пришли образы — красная башня с часами, чуть покачивавшаяся то влево, то вправо, как маятник, женщина с вычурным синим бантом на голове, полная, как надутый шарик, с поддоном, полным пирогов, она в чем-то убеждала, наверное — во вкусности ее выпечки, но слышно ее не было, лишь шевелились пухлые губы. Рядом играли шабутные детишки, играющие в лапту.
Плавающие пазлы постепенно стали складываться. Перед взором возникла дорога песчаного цвета. Действительно, носились пацаны с битами и мячиком. Имелась и колокольня из обожженного кирпича по ту сторону дороги, очевидно, основной в этой деревушки. Нашлось здесь место и торговцам, что шныряли вдоль и поперек, предлагая товар на любой вкус. Прижавшись друг к другу, стояли трехэтажные дома из глины, образуя узкую улочку с выходом на главную площадь, на которой и появился отряд.
Путники огляделись, и маг выдал весьма правильное заключение:
— Какая же это деревня? Настоящий город…
Договорить Вир не успел — слева завизжал, как подстреленная дичь, вурдук. Все же игра в лапту может быть опасной, и мяч детишек, шаливших поблизости, угодил и в без того травмированную голову громилы.
— Подрастающее поколение у вас боевое, может вырубить с ходу такого воина пышнотелого, — магу уже начинало нравиться наблюдать за курьезами, творившимися с сотоварищем. — Такую крепкую башку и пушечным ядром не пробить. От оборотней ни царапинки, а от мальчишки размером с гнома получить такой удар — это что-то да значит.
Арсел не слушал, что наговаривает ему дружище, а лишь потирал выскочившую шишку на голове.
— Ты же у нас волшебник — знать должен наговоры, чтобы боль утихла, а то прямо звенит в голове, — сокрушался вурдук, обращаясь к королю.
— Есть у меня травка одна чудесная — сразу снимает боль любую мгновенно, но надо пройти ко мне домой, — поспешил успокоить раненого Васарий.
— И то верно. Пойдем, пойдем! — тянул за собой великана, как ребенка, Вир.
Путники проследовали по мощенной камнем улице. То тут, то там сновали люди, обычные, без беспокойства — как будто они знают, что происходит за пределами их ограниченного мира, но не боятся за судьбу Дарстума. А встреча с иноземцами нисколько не удивляла. На крышах отдыхали, расправив крылья вифы — крылатые огненно-красные ящеры. О том, что мифические существа не прах, как сказано во всех трактах о крылатых, а двигаются, да еще и могут испепелить на месте, отряд узнал прямо тут, когда над головами пронеслась струя обжигающего огня.
— Не пугайтесь. Вифы не любят чужаков — выказывают свое недовольство сейчас. Не вздумайте отвечать агрессией на агрессию. А то огребетесь по полной от них! — совет Васария пришелся к месту, ибо Данк уже было собирался поднять мировую войну, треснув змия какой-нибудь попавшейся под руку оглоблей.
— Я ведь их видел на картинке в книжке "Сто грозных вымерших созданий Заморья". Вот так удача — увидеть собственным глазами этих зверушек, — Вир отчего-то расчувствовался, как будто увидел маленьких беззащитных щенков.
— Поговорить бы с ними по душам, — нахмурился Данк. — Если они вымерли… а как они вообще здесь оказались?
— История проста. В Дарстум подтягиваются души самых благородных существ. А вифы в своей истории незапятнанны ни в одном грязном дельце. Ни один представитель вифского племени не предал, не встал на сторону зла в отличие от всех остальных существ Заморья. Вот с кого надо брать пример! А еще они очень чувствуют и читают прошлое тех, кто находится рядом. Поэтому они на вас всех и реагируют. Вы до единого в чем-то отличились, каждый по-своему, — замешкался старик и добавил о вифах как бы в качестве оправдательного приговора. — Они хорошие — всегда помогают, когда совсем худо становится Заморью, есть в них сила и даже после их смерти.
Васарий смолк на какой-то промежуток времени пока пробирались по улицам Дарстума. Где-то вновь палил огнем очередной виф — только и успевай уворачиваться.
Дарстумец старался произвести вид крайне умного старикана, а посему рассказывал по дороге мудрые истории. Правда, мудрость этих россказней была под большим вопросом — отряд просто не успевал схватывать налету идеи. Данк так и вообще шел, отвернувшись от безумца и посматривая себе под ноги. Васарий вошел в стремительное повествовательное пике. Конечно, ведь пожилой маг давно не видел столь пеструю и интересную компанию:
— Вы не будете возражать, если я вам кое-что поведаю из написанного мною сегодня. Я ведь еще и писатель. Вот, послушайте и оцените, — предупредил о "пытке" Васарий. Путники еще не знали, что им предстоит долгое и мучительное выслушивание результатов творческих "потуг" писаки.
Отряд вынужден был согласиться. Не отказывать же гостеприимному хозяину. И дарстумец начал:
Как-то раз на высокогорном лугу завели разговор о Вселенной два арханапсуса — редких, и совершенно необходимых в работе мага, голубых цветка с коротеньким, у самой земли стебельком. Привычные в данных краях лютые ветра не могли нанести вреда этим необычным жителям, так что те, как пожилые старички, при каждом порыве ненастья покрякивали и вновь занудничали, перебивая друг друга, и выпячивая свое "я", как гордые гусаки.
— Уважаемый, Вы сущий балбес! Как же Вы можете верить в такую тарабарщину?! Кто же вам поведал о таком? Ни в какие ворота не лезет эта дурь! Наше с Вами Заморье не может быть планетой. Как Вы себе представляете такое? И где Вы взяли это словечко заморское — планета? — вопрошал тот, что посварливей.
— Архаичные знания всегда приводили к тупику, — многозначительно буркнул второй. — И без оскорблений, пожалуйста!
— Вы всегда оставляете мои вопросы без ответов. Может, Вы, наконец, расскажете скопом, чтобы я удивился так, что аж проглотил слова и не знал, как аргументировать? Вы все время награждаете меня маленькой порцией безумных идей, и я их пытаюсь переварить. Что же такое планета? И, может, Вы в курсе иных процессов окружающего мира? — настаивал первый.
— А Вы сегодня настырны как никогда. Тогда слушайте. Начнем с малого — с Заморья, — помедлив, сказал спокойный, рассудительный арханапсус.
— Как это с малого?! Всех и вся учат, что Заморье так огромно, что его невозможно измерить. Заморье бесконечно, — перебил зачинщик диспута.
— Так считалось до недавнего времени, но вот на днях мне принес весточку один закадычный друг — орел из Радужных Пустошей. Посчастливилось ему служить провожатым одному волшебнику, и тот ему открыл истину, в которую я верю всем сердцем. Заморью быть планетой, а за ней — сущий хаос из иных небесных объектов. Понимаешь?! — заявил "умный", изучая лицо озадаченного собрата. — Наш мир — это всего лишь лоскуток на большом одеяле, что зовется Живым Постоянством.