- Скажите, императрица, зачем это вы отравили свою семью?
Она почти забыла, насколько чувствительными бывают митиканцы. Если б она хотела вскружить голову Гая, она б не забыла о мягкости в своём поведении.
- Я понимаю, вам хочется думать о нём лучше, - сказала она сладко. – Он ваш наследник. Но более чем одно предательство, противостояние против всего, что вы делаете… Он должен заплатить за свои преступления.
- Вы предлагаете мне казнить своего единственного сына?
Резкость мелькнула в тёмных глазах короля, предупреждение, что она недостаточно мягка.
- Конечно, нет! Тут нет простого ответа. Я не сказала, что есть. Но я забочусь о вас. О нас. Нашем будущем. И если Магнус встретит наш приезд силой, моя стража не будет колебаться и даст отпор. Я хочу мира так же, как и ты, но если лимерийский дворец восстанет, кровь прольётся.
- Спокойствие, - он подарил ей суровую улыбку. – Есть много слов, что связаны с вашим именем, Амара, но мир – это не одно из них.
- Почему нет? – вознегодовала она. – Зачем мне вредить новому драгоценному камню в крешийской короне?
- Почему вы приказали двадцати кораблям следовать за нами, останавливаться в каждом митиканском порту и обеспечивать, чтобы мы не встречали сопротивления?
- Потому что я осторожна. И вы согласились с этим.
Он вздохнул.
- Да, я знаю, мы должна помнить о повстанцах и о контроле.
Напряжение пропало из разума Амары, и она позволила себе расслабиться.
- Может быть, возвращение заставит Магнуса понять, что всё к лучшему. Что Митика будет сильнее, став частью Крешии.
- Прежде у меня не было сомнений, что мой сын придёт, что мы увидимся вновь с глазу на глаз, что он возьмёт на себя обязанности моего наследника с честью и гордостью. Но есть одна проблема, что это оттесняет, - Гай остановился и с прищуром посмотрел на Лимерийский берег. – Клейона Беллос. С того момента, как интриги маленького существа влились в нашу жизнь, кажется, между мною и сыном появился разрыв. Я вырастил его, но она сумела подкупить. Я был слеп, не видел этого прежде, но теперь. Он любит её, - он уцепился в перилла с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
- Он может любить её, но она любит его? – рассуждала девушка. – После всего, что случилось с её бывшим королевством, она может видеть в нём что-то, кроме врага?
- Это не имеет значения, любит ли она его. Безответная любовь остаётся любовью, - он покачал головой. – Когда я становлюсь старше, я понимаю выбор своей матери. Не прощаю его, но понимаю. Мой сын не знает, как сильно похож на неё.
Теперь уже в Амаре проснулось любопытство.
- В каком смысле? – спросила она.
Он не ответил.
Она нахмурилась, всё ещё надеясь вытянуть из него больше информации.
- Вы хотите сказать, что… когда-то любили кого-то так, как, вы уверены, Магнус любит Клео?
Губы короля превратились в мрачную линию.
- Неважно. Это было давно и не имеет значения.
- Это Альтия? – Амара никогда не встречала бывшую королеву, но видела её суровый портрет в коридорах лимерийского дворца.
- Нет. Не Альтия, - Гай вновь посмотрел на пергамент. Когда Амара думала, что он сказал уже всё сегодня, он вновь начал говорить, с грустью в его голосе. – Когда я был молод, моложе Магнуса, я побывал за границей. Я встретил девушку. Красивую, сложную, очаровывающую девушку. Мы спорили, обсуждали всё, что только можно представить, и она стала всем моим миром. Я хотел провести остаток жизни с нею, был уверен в этом. Но у моей матери были для меня другие планы – планы, что не принимали мою беззаветную преданность. "Любовь – это слабость", так она сказала. И её стоит уничтожить, иначе обманчивые, опасные существа используют эту слабость для собственной выгоды.
- Что случилось? – спросила Амара, приближаясь к Гаю, чтобы сделать вид, что утешает его.
- Моя мать вмешалась. Она отравила эту любовь словами и угрозами в темноте, даже не знаю, как, и вскоре любовь девушки стала ненавистью. В конце концов, она вышла замуж за другого, и у них были красивые дети.
И Амара поверила, ведь сама поступала так же.
- И где она сейчас? – спросила она вслух. – Вы знаете?
Его челюсть напряглась.
- Она умерла, - прошипел он.
- Простите, - промолвила она, всё ещё не веря, что Кровавый Король рассказал эту историю о любви и потери.
- Нет, - сказал он, и его взгляд вновь охладел. – Моя мать была права относительно любви. Без её вмешательства я бы не был королём сейчас. Теперь я точно знаю, что надо делать, когда буду обеспечивать судьбу моего сына. Я заберу искушение от него, как моя мать сделала для меня.
Он разорвал на куски сообщение и швырнул его в море.
Глава 28
Магнус
Лимерос
Магнус не спал всю ночь, готовясь для встречи королевского корабля, ожидая звонок стражи. Но когда солнце стало подниматься, а крешийцев не было, Магнус был разочарован, проклиная Йонаса Агеллона за это сообщение.
Он оставил свои покои и пошёл по дворцу, по крайней мере, радуясь возможности размяться. Всё казалось таким же, как и в любой другой день. Конечно, нет. Стражники были отправлены за приближающими судами, но Клео была единственной, кто знал, чего ждать.
Возвращение отца. Оккупация Амары.
Конец Митики – и жизни.
Он вышел из дворца, готовясь к ледяному холоду, что царствовал в Лимеросе. Но когда он вошёл в ледяные сады, там не было ни суровых, болезненно холодных ветров, что так терзали его лицо. Он посмотрел вверх, увидев, что небо, вопреки тому, что было затянуто облаками, оставалось ярким, и на землю падали снежинки.
Он запрокинул голову и закрыл глаза, чувствуя знакомое ощущение белых хлопьев, что таяли на коже.
Он медленно шёл по саду, один, позволяя себе насладиться красотами и звуками дома, но на этот раз не перебегая из одной точки в другую максимально быстро.
Он будет скучать по таким утрам.
На краю скалы, где слева возвышался чёрный дворец, Магнус осмотрел Серебряное Море в поисках крешийской армады. Сопротивление – лишь дополнительная гибель и боль его граждан. Магнусу не устоять против сил Амары, и король знал это.
Это время ответить за измену, и он поймёт, почему отца называют Кровавым Королём. Магнус не ждал милости.
И поклялся себе, что не будет её просить.
Во время бессонной ночи Магнус много думал о сообщении из крешии. Кое-что в этой ситуации было неправильно, оставляло кислый привкус во рту, от которого он не мог избавиться.
Оба сообщения были написаны и отправлены повстанцами – повстанцами, что знали друг друга, сотрудничали в прошлом.
Феликс Габрас прислал кусочек кожи, доказывая, что теперь верен повстанцам. Но почему Магнус считал, что это его татуировка, его кожа? И откуда совпадение, что Феликс послал сообщение во дворец, когда Йонас был здесь?
А после сообщение от Йонаса, что было вчера вечером, предупреждало об опасности и вселило страх в сердце Магнуса.
Вспышка осознания украла дыхание.
Даже сейчас Клео выступала против него с Феликсом и Йонасом.
Вопреки всем красивым словам, всем мольбам, чтобы он поверил в её словам – мольбам, которым он почти поддался, - Клео считала его своим врагом, что его надо устранить.
Конечно, король Гай не настолько глуп, чтобы быть с такой, как Амара. Король знал, насколько обманчива она может быть, хитрая манипуляторша, такая же, как и Клейона Беллос.
Болезненное ощущение, что засело у него в груди, усилилось, когда он понял, что за параллель провёл в эту ночь – Клео была такой же, как и Амара.
Они могли работать вместе с самого начала, как только Амара ступила на митиканскую землю.
Голова закружилась, и Магнус в оцепенении прошёл к Уроборосу. Знакомый владелец высоко поднял бровь, когда Магнус толкнул дверь.