А рожа… нормальная рожа. Серовата, правда, но, учитывая воспоминания, пепельные волосы в разных оттенках и серые глаза — скорее фенотип местного населения. В остальном — вполне сносное лицо, похуже, чем было у Мороза или Отмороженного, но терпимо. Не инфернальный урод, хотя грубоватые черты, очевидно, в Лада.
Так, ладно, с голоду не сдохну, а исправлять это всё надо уже сейчас, решил я, начав приседать и отжиматься. И да, скорбно всё. Дрожащие, почти лишённые мышц лапки, нехватка воздуха непривычному телу… Скорбно всё это, констатировал я через полчаса «тренировки», хотя подобную я даже Морозом, не то, что Отмороженным, разминкой бы не назвал.
И опять принялся, подвывая пузом, за грызню гранита науки. Догрыз до темноты, включил настольный торшер — иных осветительных приборов комната не имела. Кстати, опять же, выбивающаяся из «общей технологической картины Мира» приблудина: изукрашенная растительным узором бронзовая подставка содержала в себе лампочку, причём не накаливания, а что-то вроде люминесцентного газа. Заинтересованный, я в подступающих сумерках вывинтил фигулину и стал озадаченно её рассматривать.
Озадаченно, потому что медный цоколь с резьбой просто не мог содержать в себе конденсатора, стартёра и прочие необходимые люминесцентной лампе приблуды. На текущем уровне НТР, хотя… визор, да. Ни черта не понимаю, но очень интересно. Расковырять бы её, призадумался я, но мысли свои научно-исследовательские оборвал: память Гемина давала понять, что стоит эта фигнюшка весьма дорого, меняется раз в несколько лет, а быть битым Ладом, а точнее, убивать оруна я пока находил преждевременным. И не факт, что получится, не без иронии отметил я, припомнив «выдающиеся физические успехи» своего тела.
В общем, ввинтил лампу, почитал учебники первого года гимназии ещё час, да и решил отойти ко сну. Благо завтра намечался выходной день, так что время на изучение хотя бы первичных данных у меня будет.
А вообще, размышлял я, уже валяясь в ложе, как-то меня… жёстко и быстро попадало. И вот даже не понятно, подумать-порефлексировать, попечалиться о массе вещей или забить?
Впрочем, по здравому размышлению решил я забить. Рефлексия мне не даст ни толку, ни пищи к размышлению: слишком мало данных. Даже оценить своё реальное положение я не могу, потому что ни черта не знаю местного социума. Геминовы обрывки знаний можно интерпретировать чёрт знает как, а история первого курса гимназиума описывала «древнейший Мир»: цивилизации местного пошиба, уровня Вавилона и Египта. Названия не те, но ряд общих черт отчётливо просматривался.
А физика была… ну в общем, довольно привычной элементарной механикой и физикой. Манера подачи информации была чрезмерно велеречива, пестрела цитатами, очевидно, каких-то местных умников, но в среднем по учебнику — общий уровень знаний соответствовал начальной физике школы старой Земли.
В общем, пока посплю, заключил я, приступая к этому ответственному делу. На удивление, ничего мне не снилось, а проснулся я не в ничто, а в кровати, в которой засыпал. Что весьма меня порадовало, как и отозвавшийся парадным бурчанием живот на:
— Господин Лад и госпожа Клиссо ожидают вас на завтрак, — озвучила пробудившая меня стуком Руза, приходящая кухарка и горничная.
Чуть было не сорвался с низкого старта к источнику калорий. Но синяки предательски заныли, а память напомнила, что к завтраку, чтоб его, надо одеться и обуться!
И это я, точнее Отмороженный, на хвостатых злопыхал, печалился я, заключаясь в редингот с брюками и натягивая штиблеты. А тут всё совсем грустно, хорошо хоть порывы к «вентиляции всего себя» у меня пропали. Впрочем, если бы они у меня были, с сопутствующими возможностями, рассудительно отметил я, то это бы были не мои проблемы. А тех, кому это не нравится.
И добрался я до столовой, где родители сего тела вяло ковырялись в завтраке, взирая на визор. Довольно крупный агрегат, тоже ни черта не понятно в плане «на чём работает». Но, вроде бы, не лучевая трубка. Слишком плоский и здоровый экран, без характерного мерцания. При том, «оклад» из бронзы с серебром сего агрегата был весьма «антикварен».
По зомбоящику несколько дядек общались на какие-то политические (вроде бы) темы, вальяжно и блиская специализмом. Не могу сказать, чтобы я понимал и мог оценить, но возникало ощущение, что это «карманные политологи». Уж очень они знакомо «хвалили наших» и ругали «не наших».