Ходили слухи, что у генерала сломана челюсть. Нашелся смельчак на гражданке, который на замечания Храпина отреагировал по-мужски, уверенно. И закрыл ему его поганый рот с басистым тембром. Генерал же в свою очередь забылся, что он не в погонах и пред ним не его подчиненный. Может это был офицерский заговор, может месть кавказской диаспоры за повесившегося офицера Ханбетова, кто знает. Мои пожелания в адрес генерала возымели силу, уж сильно обидел он меня перед строем личного состава бригады, где к тому же стояли военнослужащие-женщины. Не могу сказать, что я был удовлетворен таким положением дел. Случай тот на плацу сильно запал мне в память, а словесное унижение не изгладилось даже со временем. Такое унижение раньше смывалось только кровью. Однако мои слова сбылись, и это сильно меня насторожило, словно я обладал особыми способностями. К тому же меня беспокоили ночные кошмары.
Я понимал, что в затянувшейся стрессовой ситуации мне нужна была поддержка. Церковь в городе только строилась и была закрыта, полковой часовни и священника не было по штату. Снимать стресс алкоголем было нельзя, так как выходных у меня почти не было и здоровье не позволяло. Особенно это я понял после сильного похмелья, когда мы «обмывали» ребенка Алексея Зосимова. Его подруга, на которой он не успел жениться, будучи в отпуске, родила девочку и написала ему письмо. Он сразу не поверил в свое отцовство. Но, как медик высчитал сроки и все-таки признал.
В это же время второй сержант Тимур Ильдаров, с которым я снимал жилье, познакомил меня со старшей сестрой своей девушки. И посоветовал мне обратиться к ней как к психологу, чтобы не выдавать свои слабости врачам-психофизиологам на службе в подразделении и просто выговориться и спросить совет. Как оказалось моя новая знакомая Виктория раньше практиковала гадание и знахарство. Ей было двадцать семь, но выглядела она гораздо старше из-за полноты и проблем со здоровьем. Когда Тимур взял отпуск, Алексей был на полигоне. В субботу после обеда, я пригласил Викторию на чай с конфетами.
– Привет, давно не принимал гостей, Тебе чаю или кофе? – спросил я.
– Лучше чай – ответила она.
– Извини заранее, но хочу пожаловаться тебе на жизнь, слышал, ты закончила на психолога…
– Я закончила заочно, совсем недавно, тебя интересуют практики, какого именно рода?
– Боюсь тебя спугнуть, но скорее больше парапсихологии – заключил я.
– Не считай меня ясновидящей, хотя интуиция меня редко подводила, я даже умела гадать по картам и целительство практиковала, но больше этим не занимаюсь, это против церкви, такие люди отлучаются от причастия – уверенно заявила она – и расплачиваются своим здоровьем.
– Но, может быть, ты сделаешь исключение для меня в плане предсказания – заискивал я.
– Разве только по твоему лицу я вижу обреченность, словно ты идешь по жизни, повторяя чей-то путь… Путь неблагополучный, кого-то из своих родственников – цедила она.
– Хочешь психологическую практику, представь ты идёшь по пустыни, видишь лошадь, пасется, твои первые действия?
– Подойду, поглажу и, наверное, пойду дальше – сомневаясь, ответил я.
– Дальше лежит кувшин, ты поднимаешь его и видишь что там?
– Песок, скорее всего? – неуверенно ответил я.
– Хорошо, дальше препятствие – стена длинная высокая краев не видно, но тебе нужно дальше идти, как ты поступишь? – вопрошала, наконец, она, снимая очки и закрывая свои голубые глаза.
– Попробую вскарабкаться, а после пойду в обход…
– Вот видишь, лошадь ты не оседлал, значит, сторонишься серьезных отношений или выберешь спутницу не подходящую тебе для брака… Песок в кувшине – безнадежно смотришь в будущее, там могла быть живительная вода или вообще вино. А насчет стены, ты пытаешься отстоять себя, но наталкиваясь на трудности, берешь упорством и терпением. Не все так безнадежно – заключила она с улыбкой.
– Знаешь, тревожное ощущение меня не отпускает, особенно сны, кошмары, словно из снов преследуют меня две тени, поэтому в изголовье у меня стоит икона Георгия.
– Видимо, ты связан с тонким миром, может кто-то порчу наводит на тебя, но я уверена, что причину всех твоих страхов и комплексов нужно искать в твоем прошлом, в детстве. Очень часто психологическая травма детства определяет наше дальнейшее поведение, даже на уровне подсознания. – сформулировала она, с видом психолога.
– Я понял, нужно расспросить о своем детстве у родственников. А как насчет предсказания будущего, хотя бы ближайшего, какое твое впечатление обо мне?
– Могу сказать, ты подвергнешься опасности на службе и не раз, все зависит от тебя, будешь ли ты искать защиты в молитвах и осторожничать или лезть напролом и плыть по течению… Одно скажу точно – здоровье расшатаешь сильно, уйдешь на гражданку, а работать по специальности не станешь, будешь менять профессии…