– Я человек верующий, но церковь здесь посещать негде, она на ремонте?
– Совсем нет, это новый храм строиться в центре города, на окраине есть церквушка, сядешь на 17-й маршрут и скажешь остановить возле нее, увидишь сам, даже если проедешь до конечной, районной больницы, вернешься назад пешком пару остановок…
– А я думал, другой нет, во всяком случае, я не видел других куполов из-за озера, с войсковой части, откуда просматривается панорама большей части города, вплоть до химзавода…
– Да её просто не видно издалека, пока не подъедешь близко. Кстати, экология здесь плохая, каждый второй ребенок рождается с патологией легких, так что береги здоровье, пей молоко…
– Еще я в дорогу взял у родственницы церковный пояс – вспомнил я.
– Вот этот черного цвета? Он для покойников! Ты что не знал? Зеленого цвета для живых, синего для больных людей – повысила голос она.
– Я просто не знал этого, вот это да! – удивленно-растеряно ответил я.
– И ещё на службе найди друга-наставника, так тебе легче будет тянуть лямку пехотного офицера – закончила она.
После такого диалога церковь я нашел и старался посещать регулярно вечером по субботам, когда был парко-хозяйственный день до обеда. Там я и купил новый нательный пояс зеленого цвета с текстом 90-го Псалма.
Глава
VI
Последствия дедовщины
В летний сезон в самый разгар отпусков, когда многие командиры батальонов, дивизионов их заместители и командиры рот брали основные отпуска, за себя оставляли на время отдыха менее опытные младшие чины. Естественно это ослабляло дисциплину, страдал правопорядок от неуставных взаимоотношений военнослужащих. Самыми запоминающимися были три случая с одинаковой травмой, полученной в драке, а именно с отбитой селезенкой. В первом случае бойца спасти не удалось, в госпитале он умер от перитонита. Двое других после полостной операций по удалению селезенки попали к нам в медроту и даже подружились как бы на фоне общей трагедии. И я пару раз сопровождал их на почтовое отделение, там они получали посылки и переводы от родных. По пути обратно они обязательно заходили в аптеку и брали витамины, пивные дрожжи и разные медикаменты на мои вопросы они сетовали на жизнь
– Да, товарищ лейтенант, знал бы, что так закончу военную службу – поделился один из них Николай Дементьев, из саперного батальона – не подписывал бы контракт.
– А что твой обидчик, получил своё – интересовался я.
– А что ему алкоголику сделается, что пехота, что дисбат, все одно, такие везде выживают – отвечал он.
– А куда дальше, работать? – продолжал я засыпать их вопросами.
– Конечно, в охрану подамся, в частную фирму, там хоть медкомиссии проходить не надо – заключил он.
– А я не знаю пока куда, были планы в силовые структуры после службы, а теперь с инвалидностью, кому мы нужны на гражданке? – отозвался второй боец Андрей Ещенко – А мне ведь предсказывали друзья и знакомые, отговаривали не ходить в армию, что могу вернуться калекой…
– Прям, как напророчили – добавил я – а теперь вам выбора нет, на лекарствах придется сидеть.
Жаль было по-настоящему этих ребят, таких адекватных и юных, по возрасту, они были чуть младше меня, но по рассудительности и взгляду на вещи это были зрелые самостоятельные личности. Одного сильно избил пьяный сослуживец, причем начал он его бить сонного ногами, обутыми в уставные берцы. Второго спавшим дневальным застал утром прапорщик, проверявший наряд. Он в наказание нанес сильный удар своему подчиненному в область живота, при этом на следствии показал, что метил в область груди, да и промахнулся. Выплатил он ему за отбитую селезенку изрядную сумму и получил условный срок. Обоих пострадавших комиссовали из армии с рабочей группой инвалидности, как ненужный балласт. Таковы суровые циничные последствия дедовщины в армии.
В это же нелегкое для бригады время в последний летний месяц я нашел общий язык с начмедом бригады, которого сильно гнобил генерал после того случая с построением медроты. На застолье в буфете медроты, устроенном в честь рождение его сына, я произнес красивый тост. Мне вспомнилась одна мудрая фраза о том, что мужчина, родивший сына – обретает бессмертие. Такая моя речь начмеду Калачану очень понравилась, и он похвалил мое красноречие. А после, во время очередных командно-штабных учений я помогал ему склеивать топографическую карту и наносить обстановку медицинской службы на неё. За этот неоценимый вклад, начмед бригады выделил мне стол в своем кабинете, но при условии, что я буду ответственным лицом за дактилоскопическую регистрацию личного состава бригады, а именно офицерского состава и прапорщиков. Я был занесен в письменный приказ, который возлагал на меня новые обязанности.