– Ты же можешь сделать что-нибудь хорошее, предсказывать катастрофы.
Вадим посмотрел на девушку с умилением:
– Ты ж моя добрая Надя. Понимаешь, какая штука…
Часы, оказывается, были настроены очень индивидуально, на момент его рождения с точностью до сотых долей секунды, причем по времени и календарю 645-го года нашей эры, когда был построен храм майя в дельте реки Усумасинты. Часы могли показать, что будет, но исключительно только с ним, с Вадимом, если он сделает что-то, или не сделает. Если какие-то события с ним непосредственно не связаны – их просто нет в предсказании. Можно, конечно, спросить, будет ли завтра землетрясение в Норильске, но ответа не получить. Во-первых это никак не связано с его действиями, а во вторых, даже если и произойдет – на него никак не повлияет. Вот такая штука.
– Хорошо, что мы не в Норильске, там сейчас всё время ночь, – сказала Надя, она уже не думала о своем страхе и просто слушала Вадима, как сказку перед сном.
– Вот если я ставлю на матч Испания – Италия, что Италия выиграет пять – ноль. Я не задаю вопрос «Италия выиграет у Испании пять – ноль?», я спрашиваю «Если я поставлю, что выиграет Италия, я стану богаче?» понимаешь. А если я получаю ответ «нет», значит нужно ставить на Испанию, но стоит проверить, конечно, прежде чем расставаться с деньгами. То есть предсказание даёт точный ответ, что произойдет в результате моего выбора. Помнишь, как у богатыря перед камнем, у меня была книжка с картинками, богатырь такой понурый, а на камне ворон, а вокруг кости с черепами навалены и ржавые доспехи. «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – счастье найдешь». Так вот, тут вариантов гораздо больше двух.
– Значит правда про тебя говорят, что ты учишь всегда один билет.
Вадим сменил выражение лица на удивление:
– Ишь ты, откуда такое? А, это я проговорился девчонкам из соседней группы, было дело, да, а слух-то пополз, ха-ха.
За окном снова начались фейерверки, вторая порция сограждан достигла нужного градуса или поддалась на уговоры ошалевших от бессонной ночи детей. По комнате забегали тени и разноцветные блики.
– Жизнь – это миллион выборов, миллион дорог, каждую секунду – выбор, – говорил Вадим, – сограждане выбирают наугад, вслепую, а у меня есть фонарик, на лбу понимаешь. Я тебе покажу. Машка иди сюда.
Вадим ринулся в угол и извлёк из-под вороха журналов черепаху и понёс её к длинной барной стойке. Древнегреческий атлет в матовом голубом свете фонарей и окон. Ахиллес и Черепаха.
– Ты с ней наперегонки бегать будешь?
– Да, нет-нет, иди сюда.
Надя помедлила, и всё таки накинув на себя лежавшую тут же рядом рубашку Вадима, подошла к стойке.
– Вот смотри, – Вадим положил Машку с одного конца стойки, – так, а здесь будет, – он открыл стоящий рядом холодильник, – вот, яблоко.
Он прокатил яблоко по своей груди и животу «брр!», поёжился от холода, и поставил яблоко на другом конце стойки:
– Сейчас темно, и ни черта не видно. И черепахе не видно. Она может поползти направо, – и Вадим чуть подтолкнул Машку вправо. Черепаха пару раз двинула лапами и они повисли с края стойки, – и может свалиться вниз. Может поползти налево, – и Вадим поднял черепаху и показал как она плавно пикирует со стойки на кафельный пол, – а может поползти прямо – и найти яблоко, да Машка?
Но она не видит, ничего, она в темноте, прямо как люди. Что ждёт нас за этим углом, а в этом подземном переходе, что будет, если вложить в синие фишки, или поступить в вуз на АйТи или на юрфак – это только вероятности, но никогда не стопроцентные. А жизнь-то одна, понимаешь, короткая, мне нужно точно знать, мне нужен только стопроцентный прогноз, что мои действия принесут мне счастье, у меня не хватит времени попробовать все варианты, тем более если часть из них меня, в конце концов, может убить, понимаешь?
Он снял Машку со стойки и поставил на пол. Черепаха осталась на месте, и Надя подумала, что, наверное, у Машки кружится голова. Мы видим все пути и возможности, куда ползти, потому что мы – Боги, – говорил Вадим, – ну, для черепахи во всяком случае. Но мы – молчим, это же обычное занятие Бога – молчать, пока черепахи падают в пропасть. Ну, или мы кричим черепахе «Стой, не ползи направо там опасно!» – но она не знает нашего языка, понимаешь, и никогда не выучит. А мы не хотим говорить по-черепашьи. Мы, скорее всего, можем, мы же боги, и можем все, но не хотим. Почему? По той же причине, что мы Боги, и делаем, что хотим, а почему мы этого хотим – черепахе не понять.
Надя улыбалась, глядя на Вадима.
– Но теперь снабдим Машку волшебным фонариком.
Вадим грохнул ящиком в кухонном шкафчике, пошарил внутри и извлек брелок в виде патрона с гильзой и резинку колечком. На брелке была кнопка, которая поочередно включала фонарик или лазерную указку.