Однако следующая ставка вызвала живую реакцию среди закутанных искателей удачи:
– Сан-Марино – Милан, пять – ноль.
– Ну ты даешь дружище!
– С дуба рухнул.
– Милан не в форме, так-то да, но пять – ноль!
– Ха, раз в год и палка стреляет, ты много только не ставь.
Вадим оборачивался на обращённые к нему реплики и смущенно, краснея, улыбался, разводил руками, вроде говоря «Ну вот так, а я в них верю». Он сунул в окошко бланк и заготовленные деньги, запихнул в карман чек и побежал сквозь звенящую стужу на автобусную остановку.
Через десять дней, когда победа самой хилой в клубе сборной Сан-Марино над фаворитами чемпионата Европы с фантастическим счётом была свежей сенсацией, Вадим приехал в город за выигрышем. Завсегдатаи сразу его узнали:
– О, счастливчик!
– Молодец, новичкам везет!
– А много поставил?
– Да, отстаньте вы от пацана.
Мужики скалились и завидовали. Стоя у окошка, Вадим чувствовал зависть спиной через толстую куртку.
Он продолжал кататься в город и делать ставки примерно раз в неделю. После первого своего выигрыша, по дороге домой в холодном автобусе, он разумно решил, что не будет больше играть на сенсации, поскольку они вызывают слишком много ненужного внимания. Сенсации конечно сулят большие деньги, но лучше действовать скромнее.
Интерес к эзотерике сочетался у Вадима с воспитанной небогатыми деревенскими родителями бережливостью, и он стал копить, обеспечивая себе лимит на карманные расходы, сравнимый с тем, которым щеголяли обеспеченные одноклассники. По мере того как выигрыши становились регулярными, количество правильных календарей сократилось до трёх. Предсказания, основанные на этих трёх календарях, оставшихся после отсева, давали одинаково высокую вероятность прогноза в пределах пары месяцев.
Однако, три одинаково древних, правильных, но разных календаря и точность предсказания девяносто процентов в масштабах пусть даже месяца не были идеалом амбициозного прорицателя. Это должен быть один календарь и сто процентная вероятность наступления предсказанного события. Да, и оно должно случиться не с точностью до месяца, а с точностью до минуты. А может даже секунды. Кровь пульсировала в голове, и глаза загорались бешеным огнем, когда Вадим понял, что теперь ему нужен не календарь. Ему нужны особые часы.
Упорство Вадима в реализации какой-то засевшей в голове идеи было невероятным. Из добродушного весёлого школьника он вдруг становился суровым и замкнутым социофобом, огрызался и ввязывался в драку, если легкомысленные сверстники вольно или невольно отвлекали его от размышлений о занимавшей его гипотезе. Одноклассникам такое поведение было привычным: «Опять у него ПМС, лучше не трогать». Однако из-за таких перепадов настроения, близких друзей в школе у Вадима не появилось.
Он продолжал копить, теперь точно зная, на что, предсказывая игру футбольных ставок с точностью до месяца и выигрывая с вероятностью девяносто процентов, а иногда проигрывая с вероятностью десять. Но это была всё же отличная точность, и через год, он смог купить часы своей мечты, заказав их через официальный интернет магазин из Швейцарии. Это были самые сложные часы на планете, и одни из самых дорогих, но не потому что были богато украшены. К чёрту бриллианты и платиновое напыление. Часы показывали солнечное, лунное время, положение полярной звезды, и более того, сверяли время не по сети, а напрямую со спутника, по которому выравнивают эталонное время Гринвича.
– Надюша, ты же понимаешь, зачем часы?
Мысль была предельно простая. Он перерыл интернет, разыскивая информацию о попытках применить эту идею в астрологических прогнозах, но ничего не нашёл. Возможно, решил он, это из-за того, что идея связана с точными науками, а астрологией в основном занимаются одухотворённые ботаники гуманитарного склада. Кто его знает. Интересы же Вадима были разносторонними и не ограничивались гуманитарщиной. Подписки на ютьюбе исчислялись десятками в основном образовательных каналов различного пошиба. В поисках ответа на какой-нибудь важный вопрос он мог легко сращивать идеи из разных дисциплин, склеивать их в неожиданных комбинациях, голова к пятке, сравнивать несравнимое. «Почему я не могу это соединять, если это уже соединилось в моей голове» – говорил он ошарашенному учителю литературы, доказывая, что убийство старушки-процентщицы было совершено уж никак не под влиянием эфемерных идей о сверхчеловеке и избранности, а в состоянии аффекта, вызванного нестабильным психосоматическим состоянием главного героя, неприспособленного к проживанию в капризном климате северной столицы, а еще серьёзными магнитными бурями, которые, как свидетельствует сохранившаяся история метеонаблюдений, бушевали в Петербурге в период времени, описанный Фёдором Михайловичем.