Он все время всматривается в нее, вслушивается в интонации её голоса не выкажет ли Евгения возмущения или раздражения? Каждую минуту он помнит и страдает от того, что не ходит, хотя и врач-кореец подтвердил: улучшение может наступить в любой момент.
Увлекшись каждый своим занятием, они оба вздрагивают, когда звонит дверной звонок. Евгения идет к двери и слышит вслед:
- Глазок!
Он все боится, что она забудет посмотреть и откроет дверь... кому-нибудь не тому! Толян сразу напрягается, когда Евгения возвращается на цыпочках, побледневшая и говорит шепотом:
- Тот самый милиционер, помнишь, который замком скрежетал!
Толян в считанные секунды оказывается в коляске и в руке его мелькает откуда-то взявшийся револьвер. Он ставит коляску так, чтобы её не сразу увидели в открывающуюся дверь и кивает:
- Открывай!
- Лопухина Евгения Андреевна? - спрашивает милиционер. - Я - ваш участковый, старший лейтенант Вершинин. Мы можем поговорить?
- Прошу вас!
Милиционер недоуменно оглядывается на катящегося за ним вплотную Толяна и медлит проходить в кухню.
- Это - мой муж, - успокаивает его Евгения.
Участковый пожимает плечами: мол, чего только не бывает!
- Знакома ли вам гражданка Конкина Лидия Николаевна? - примостившись у кухонного стола, спрашивает он.
- Это не моя соседка сверху? - морщит лоб Евгения.
- Месяц назад её обокрали. Странно, бандиты вошли не через дверь, а через чей-то балкон... Я переговорил со всеми жильцами, кроме вас вы ничего не видели?
- Ничего. Я как раз в это время чаще всего у мамы жила. С сыном занималась.
- Жаль.
Участковый дает ей на подпись протокол, аккуратно укладывает бумаги в дипломат и идет к выходу. Уже взявшись за ручку, он полуоборачивается и замечает:
- Я приходил к вам на днях, но никто дверь не открыл, хотя мне показалось, что в квартире кто-то был.
- А мне показалось, что вы пытаетесь открыть замок, - говорит Евгения и краснеет.
- Но я видел свет в вашем окне! - ошарашенно поясняет милиционер. Потому на всякий случай и подергал за ручку.
Евгения закрывает за ним дверь и оборачивается на подъехавшего в коляске Толяна. На время беседы с участковым он деликатно удалился в другую комнату.
Теперь возлюбленный Евгении посмеивается.
- Мания преследования у вас, леди! Ведь это его ты приняла за киллера?
- Его, - нехотя соглашается она. - Конечно, тебе меня не понять! Ты смелый мужчина, и не знаешь, что такое страх!
- Ошибаешься! - он закусывает губу и, кажется, неприязненно смотрит на нее. - Еще никогда мне не было так страшно, как сейчас.
- Но чего теперь ты боишься?
- Твоей жалости! - выпаливает он.
- Идиот! - кричит Евгения, которой больше не хочется следить за своей речью, так разозлили её Аристов. Носятся все с ним, а он и пользуется их любовью, позволяет себе такие свинские рассуждения.
- Значит, если бы со мной случилось несчастье, ты бы меня бросил?
- ты что! - возмущается он. - Я тебя люблю и буду любить, что бы с тобой не случилось!
- А я, выходит хуже тебя? И кроме жалости, ни на что не способна? Да ты просто самовлюбленный эгоист!
- Я - эгоист?!
Он разворачивает кресло и с размаху пытается проскочить в дверной проем. Колесо цепляется за косяк и застревает. Толян тщетно дергает за рычаг, стараясь другой рукой освободить его.
- Я - эгоист! - повторяет он. - Я - эгоист!
- Конечно, - не отступает Евгения. - Привык, что друзья тебе во всем потакают. Вон и машинку купили: сиди, Толечка, спокойно, не напрягайся! А ты и рад. К тебе таких врачей приводили - лучшие специалисты страны! И, кстати, оба говорят, что у тебя нет ничего серьезного!
- Ты думаешь, я притворяюсь? - изумляется Толян.
- Не притворяешься, а трусишь. Ты хочешь встать и боишься: а вдруг будет больно? А вдруг не получится? Ты в глубине души уже смирился с этим креслом! Она кричит и не сразу замечает, как ухватившись за подлокотники побелевшими пальцами, он резко встает, но, против ожидания, не падет, хотя Евгения бросается к нему, проклиная себя за этот дурацкий, как она думает, эксперимент шоковой терапии.
- Я стою! - шепчет Толян, обняв её за плечи. - Я стою!!
- А почему бы тебе не стоять? - переспрашивает она непослушными губами и не может утереть катящиеся по щекам слезы, потому что обеими руками держит его.
Месяц спустя
Дверь лифта открывается на первом этаже и Толян Аристов, поддерживаемый Евгенией, медленно передвигает ноги в строну выхода.
У подъезда его ждет "мерседес", в котором на заднем сидении расположились все трое их сыновей в выходных костюмах и с нетерпением поджидают выхода жениха и невесты.
- Наконец-то! - Шурик распахивает дверцу машины и делает шаг навстречу.
В это же время, оглянувшись по сторонам, - нет ли кого поблизости? Евгения приподнимает ногу и коленом стукает Толяна пониже спины. От неожиданности он пролетает вперед, и на мгновение его шаг приобретает прежнюю твердость.
- Гестаповка! - бурчит он, оглядываясь на хохочущую Евгению.
- Притворщик!
- У меня поврежден позвоночник! Спроси у врача.
- Не поврежден, а ударен, - поправляет она. - НЕ обнаружено даже смещения позвонков. Хочешь, чтобы тебя жалели? И не надейся!
- Папа, теть Женя! - теребит их Шурик. - Мы же опаздываем. Все уже ждут.
- А куда торопиться? - замечает Евгения, усаживаясь на первое сиденье. - Больно надо, выходить замуж за калеку!
- Да не обращай внимания! - машет Никита. - Забыл, что ли, что они все время так развлекаются!
- А не рано тебе вести машину? - уже серьезно озабочивается Евгения. Может быть, пусть Слава сядет за руль?
- Правда, пап, давай я? - поддерживает её Ярослав.
- Нишкните! - хмыкает Толян, трогая машину с места. - Что же, тебя из загса на руках тоже Ярослав понесет?
Евгения всем корпусом поворачивается на сидении.
- Аристов! Надеюсь, ты шутишь?
- Ничуть.
- Останови машину! Я не собираюсь выходить замуж за психа!
- Ха-ха-ха! - подражая Фантомасу хохочет Толян и прибавляет газу. - У тебя ещё есть пара минут, чтобы выпрыгнуть на ходу!