— Свят-свят, — шутливо крестится она. — Эти игры не для нас!
— Смотрите мне! — грозит он ей пальцем и что-то собирается сказать ещё, но, увидев, что в дверь входит Ирина Максимовна, обрывает разговор. — Жду вас в десять с докладом, как договаривались.
И идёт к выходу, по пути кланяясь своему главному бухгалтеру.
— Жень, привет! — говорит она преувеличенно весело и спрашивает как бы между прочим. — Ты случайно Эдика не видела? Букеты у тебя на столе больше не появляются?
— Как они могут появиться, Ирочка, если главный цветочник взял на сегодня отгул?
— Правда? Это он тебе сам сказал?
— Ну, для этого мы с ним не слишком дружны. Валентин Дмитриевич жаловался, что мой пример пагубно влияет на сотрудников.
— А он не сказал, зачем ему отгул?
— Шеф сам не знает. Эдуард Тихонович позвонил ему вчера домой.
— Странно, — бормочет как бы про себя Ирина, — и вчера он уехал так внезапно…
Больше им говорить не о чем, раз опять всё о нём! Евгения уходит к себе, предлагая:
— Заходи, кофе попьём!
Она взяла с собой деньги и собирается в обед пройтись по магазинам, присмотреть подарок Нине Аристовой. Из-за наплыва последних событий чуть не померк светлый праздник её именин.
По той же причине, что и вчера с Ванькиным костюмом, Евгения не хочет привлекать к такому делу Виталия. С его размахом подарок Нине может выглядеть чересчур великолепным, что у них просто не принято. Может, не изобретать велосипед, а позвонить Маше? Вдруг они, как порой бывает, сбрасываются на подарок, а ей не позвонили только из боязни, что теперь одинокой, лишние траты не по карману?
— Женечка, — радуется Маша. — Хорошо, что ты позвонила! К Нине сегодня идёшь? У человека — круглая дата.
— Конечно, иду. Как всегда, с подарком загвоздка. Что покупать? Вы, наверное, на что-то сбрасывались?
— Нина заказывала электромясорубку. Слышала, как Толян говорит: "Тефаль, перестань думать о нас!" Вот её и взяли.
— Значит, я опоздала?
— У нас осталась двадцатка. Ты можешь добавить и купить миксер. Нине он тоже нужен.
— Не надо добавлять. Я же знаю, вы оставили на цветы.
— Ничего от тебя не скроешь! — смеётся Маша. — Но одной тебе эту сумму не потянуть…
— А я буду не одна.
Маша приятно удивлена.
— Я его знаю?
— Нет.
— Женька! Ты прямо стала роковой женщиной. Женщина-вамп, так это называлось в двадцатых годах…
— А твои дела как?
— Всяко-разно, — смешно окает Маша. — Подробности письмом.
— Но при встрече-то я узнаю?
— Тебе я всё расскажу первой!
Без двух минут десять она собирает папки и идёт на доклад к президенту.
— Точность — вежливость королей! — он выходит из-за стола и целует ей руку.
— У нас такая ответственная встреча? — она слегка ошеломлена его знаками внимания.
— М-да, — он садится в кресло и несколько секунд задумчиво смотрит на неё. — Действительно, это может сбить с толку. Обычный рабочий день, а между тем — необычный… Женя, у меня внутри всё поёт! Известная шведская фирма сделала нам заказ на строительство объекта стоимостью восемьсот тысяч долларов. Я о таком мог только мечтать. Заказ как с неба упал!
— Тогда я вас прощаю, — улыбается Евгения, — а то Бог знает, что подумала!
— Это вы принесли нам удачу! — потирает руки шеф.
— Может, в новом свете другие объекты вас уже не волнуют? — нарочито безразлично спрашивает она.
— Волнуют, ещё как волнуют! Работаем, и не отвлекаемся на глупости! — строго говорит он.
Не успевает Евгения вернуться в кабинет, как ей звонит… Надя!
— Женька! — возбуждённо говорит она, — если б ты только знала, Женька!
— Ваня чувствует себя хорошо, — холодно замечает в ответ на её восторги референт президента.
— Ты становишься похожей на благочестивую матрону, окружённую кучей детей и не помышляющую о грехе.
— Володька тебя искал, — бормочет Евгения, удивлённая собственным менторством. Неужели она дожила до того, что может читать мораль подруге?
Хотя бы поинтересовалась, как у неё дела, а не тыкала в нос якобы брошенным ребёнком. Неужели у Лопухиной так плохи дела, что уровень её стервозности резко скакнул вверх?
— Надя, прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло! Расскажи, как у тебя дела? Или по телефону сказать не можешь?
— Почему не могу? Могу. Я сегодня дома. Лежу, прихожу в себя. Все знают, что из института я увольняюсь, потому могу на работу и не приходить. Ванька не слишком тебе досаждал?
— Нет. Он — хороший парень.
— Он тебя тоже любит. Думает, что ты — её родная тетя.
— Ну и пусть думает. Я постараюсь соответствовать… Где ты была?
— На море. Я сказала моему новому знакомому, что подруга вернулась с моря, а мне съездить так и не удалось. Он и предложил исправить эту ошибку. Ночное море — изумительная картина. Мы не спали всю ночь. И плавали в лунной дорожке.
Евгения ошарашенно молчит.
— Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Он предложил мне выйти за него замуж.
— А ты?
— Он пока женат. Я сказала, если он успеет оформить все до субботы, ему и карты в руки!
На мгновение у Евгении мелькает мысль, не Эдик ли её таинственный новый знакомый? Но она отбрасывает её, как совершенно нелепую. Как же тогда быть с той, которую он приручил?
— Ты мне не скажешь, кто это? — спрашивает она у Нади.
— Потерпи… Если до субботы ему удастся на мне жениться, ты его увидишь. Не удастся — зачем тогда тебе и знать?
— Надь, а почему ты решила поступить именно так? Разве можно в таких делах полагаться на волю случая? Все-таки жизнь — не рулетка.
Фу, без морали у неё сегодня никак не получается! Даже слова на ум идут не простые, сердечные, а все какие-то бумажные, поучительные. Чужую беду — руками разведу, а своей ума не найду! Нет, не то. Ей хочется для Нади лучшей доли. Хочется уберечь от собственных ошибок…
— Я чувствую, что он — мой. Вот пусть заодно и пройдет испытание. Добьется — значит я в нем не ошиблась. Не получится — значит, не судьба! Другого я не хочу. Опять месяцами тайком встречаться, прятаться? С ним я этого не хочу! Пусть рулетка. И на кону жизнь. Проиграть страшно, но зато, если выиграешь, награда будет достойной…
— Счастья тебе, — говорит Надя.
— Спасибо, — голос Нади слегка подрагивает; как бы она не храбрилась, ей явно не по себе.
— Что бы не случилось — я с тобой!
— Я знаю, — говорит она тихо.
В конце дня Евгения чувствует себя так, будто ей в голову, по выражению Аристова, гвоздь забили. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, он мешал ей сосредоточиться на чем-то другом, кроме Надиной проблемы.
Задумчивая, она села в машину к Виталию и даже не сразу заметила, что он не заводит машину, а изучает выражение её лица.
— У тебя проблемы? — наконец спрашивает он.
— Надя замуж выходит.
— Ты говорила, — кивает он.
— Но пока неизвестно, за кого.
Брови Виталия удивленно ползут вверх.
— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
— Попрошу без намеков! — сердится Евгения, но это помогает ей сбросить оцепенение и стать прежней деловой и энергичной Евгенией.
— Таля, нам надо успеть: заехать к моей маме — повидаться с нею и с сыном, кое-что им отдать. Надо купить цветы Нине и к восемнадцати часам прибыть к ней на день рожденья на улицу Гоголя.
— Успеем!
И действительно успевают, да так, что вообще приходят первыми из гостей.
Квартира у Аристовых четырехкомнатная. Толяну пришлось постараться, чтобы купить такую. Сначала они жили в однокомнатной малосемейке, потом получили двухкомнатную, которую через многоступенчатый обмен и доплаты превратили в нынешние хоромы. В квартире три лоджии, балкон — все отделано со вкусом, как говорится, по последнему слову.
Сейчас в квартире дверь приоткрыта, мол, гостям можно не звонить, а заходить запросто.
— Хозяева! — кричит с порога Евгения.
Выходит на её зов Нина, раскрасневшаяся, хорошенькая, в кружевном белом фартуке.