Вчера Нина Аристова, по её собственному выражению, набралась. В жизни раз бывает сорок лет! То есть, на чей другой взгляд она была просто подшофе, слегка навеселе, но этого ей хватило, чтобы открыть "шлюзы". Слишком долго она молчала.
Огромные рамы лоджии были раздвинуты в стороны и прохладный воздух ранней осени вливался с улицы освежающим потоком. Евгения сидела с Ниной на маленьком удобном диванчике и молчала. В комнате, разомлевшие от юбилейного ужина, который достойно венчал торт — вершина кулинарного мастерства Аристовой, шумно переговаривались гости. Они представляли собой как бы клубы по интересам. В мужском, единогласно принятый в ряды членов, рассказывал о чем-то Виталий, в женском — увлеченно переговаривались Лена и Маша.
— Мне понравился твой Виталий, — сказала Нина.
"А мне нравится твой муж!" — могла бы ответить Евгения, но промолчала. Она все же надеялась, что со временем ей удастся вырвать из сердца неизвестно как попавший туда росток её чувства к Толяну. Несмотря на то, что растение это она не поливала, упорно старалась не замечать, оно не только не засохло, но со временем разрослось, не давая житья хозяйке. Вырвать его было необходимо, но Евгения пока собиралась с духом, ибо эта операция обещала быть болезненной и стоить большой крови…
— Он чем-то напоминает мою бывшую любовь, — продолжала между тем Нина, обращаясь будто к себе самой. — Такой же уверенный в себе, спокойный. Ты выходи за него. Будешь, как за каменной стеной. Он не будет метаться по жизни, требовать от тебя неизвестно чего, будить среди ночи, чтобы поделиться очередной дурацкой мыслью. Он будет вести себя, как серьезный человек, а не как мальчишка, забывший повзрослеть…
"Да это же она о своем муже говорит! — изумилась Евгения. — Еще один мне урок. Я-то считала, что между ними царит идиллия. Неужели, выходя за него замуж, Нина этого не видела? Глупая была? Или не хотела видеть?"
— Думаешь, я не видела этого, когда выходила за него замуж? — усмехнулась в ответ на её невысказанный вопрос Нина. — Но тогда мне было все равно…
"Странно, женщина выходила замуж, и ей было все равно, за кого?"
— Когда не хочешь жить, такие вопросы кажутся неважными. А он думал, что спас меня от петли, и потому я буду всю жизнь ему благодарна. Ко всему прочему, он ждал награды за то, что воспитывает чужого ребенка, как своего!
"Чужой ребенок! Откуда чужой? Разве оба сына — не Толяна, как все считали? Выходит, Ярослав ему не родной?"
— Какая я все-таки гадина! Какая гадина! — вдруг тяжело вздохнули Нина. — Даже в благородстве Толика стараюсь найти изъян! А сама всю жизнь расплачивалась с ним за подлость, которую совершил совсем другой человек! Будто это он бросил меня, беременную! Будто это из-за него я решила свести счеты с жизнью!
"И ведь Толян никогда и словом об этом не обмолвился!"
— Я испортила ему жизнь! Я испортила себе жизнь! — почти бессвязно лепетала Нина. — Я так и не смогла его полюбить! Потому что до сих пор, когда я вижу на улице человека, который напоминает Романа, я ощущаю такое сердцебиение…
— Нинуля, а гости-то заскучали! — стала тормошить её Евгения, чувствуя, что больше не может выдерживать её откровений.
Так это было вчера. Сегодня образ Нины отходит на второй план, а на первом проступает Толян. Жесткий ежик волос, нарочито злые глаза, холодное лихачество… и уязвимая душа, в чем он никогда не признается!
Утром машина Виталия стояла у подъезда, а сам Аристов на "мерседесе" ждал пока они выйдут, чтобы вручить ключи от машины. Не стал подниматься, звонить в дверь. Ему это было неприятно или он не хотел смущать Евгению… Что бы он ни хотел, лучше ему держаться от неё подальше!
Хорошо, что кончился юбилей. Больше осенью ничего подобного не предвидится, а до её дня рождения — месяца Козерога — ещё столько воды утечет!
Евгения так задумалась, что вздрагивает от телефонного звонка.
— Жень, я почти уволилась! — радостно сообщает Надя. — Завтра могла бы выйти на работу, но договорилась с Валентином, что доживем врозь до понедельника. Согласись, у невесты столько дел!
— У чьей невесты!
— Вопрос справедливый. Докладываю: Вовик не поверил своим ушам, когда услышал новость о втором претенденте. Разнылся, что я совершаю ошибку, что ему некуда идти… А второй развелся с женой. Представляешь? За один день! Это стоило ему сто баксов и миллион нервных клеток всем остальным. Теперь он договорился в ЗАГСе насчет регистрации. На пятницу, в четверг у них выходной. Здесь люди оказались поскромнее, удовлетворились суммой в пятьдесят зеленых.
— Второй — это Эдик? — напрямую спрашивает Евгения.
— Он. А как ты догадалась?
— Наша главбухша билась в истерике — Эдик с женой развелся.
— Она — подруга жены?
— Она — подруга Эдика, но он ей говорил, что с женой никогда не разведется.
— Скажи, что я её увольняю.
— Вот ты сама и скажи!
— Намекаешь, что мы все трое станем тереться бок о бок в одном дружном коллективе?
— Именно.
Надя некоторое время молчит. Размышляет.
— Тогда Эдику придется перейти на другую работу.
— Ты уверена? Может, лучше иметь его перед глазами?
— Предлагаешь мне пойти на роль жандарма? Держать мужика под колпаком, да ещё такого бешеного — артель "Напрасный труд"! Лучше обратиться к народной мудрости. Помнишь, что говорил Фигаро у Бомарше? Чтобы отвратить графа от нашей собственности, надо внушить ему, что на его собственность тоже покушаются. Или что-то в этом роде… В общем, заставить Эдика бояться, что меня могут увести.
— Надька! Ты хоть понимаешь, на что идешь?
— Я создаю себе трудности, чтобы потом их преодолевать!
— Смейся, смейся, как бы плакать потом не пришлось!
— Не каркайте, Лопухина! В конце концов, что я теряю, кроме своих цепей? Еще мама не знает! Еще тут будет море крови и куча зубов!
— Вы собираетесь жить с нею?
— Мы собираемся снимать квартиру. А мама так долго распространялась, что хочет пожить одна, без нас! Без суеты и беспорядка, которые вносит в её жизнь наше присутствие. Мы поможем человеку осуществить её мечты… А тут ещё Вовик! Он говорит, что настроен весьма решительно. Правда, я думаю: против Эдика ему не устоять!
— Не станут же они за тебя драться?
— Кто знает… Словом, данный отрезок моей жизни можно определить, как хождение по лезвию бритвы.
На обед Евгения идёт одна — никто её сегодня не приглашает. Впрочем, она уже отходит от здания фирмы метров на сто, как её догоняет начальник охраны.
— Здравствуйте, Евгения Андреевна! Если ваш путь лежит в кафе, то позвольте вас сопроводить.
— Сопровождайте, — милостиво разрешает Евгения.
Он подстраивается к её шагу.
— Вы на меня сердитесь?
— А есть за что?
— Есть, — честно признаётся он и смотрит на неё сверху вниз; она отмечает невольно, что его лицо вовсе не лишено приятности — тёмно-голубые глаза, нос с горбинкой. На первый взгляд великоват, но придаёт его лицу больше мужественности, чем некрасивости. Раздвоенный, чётко вылепленный подбородок.
— Вы меня обманули? Выяснилось, что я вовсе не женщина вашей мечты?
— Смеётесь? Поделом! Да, и это тоже.
— Как? Есть ещё что-нибудь?
Он кивает.
— Немедленно колитесь! Что вы против меня замышляли?
Они заходят в кафе, и Эдуард подводит её к отдельному столику. Ирина и Лада уже здесь и, кажется, не верят своим глазам. Неужели всё-таки она?
— Не возражаете, я распоряжусь? — спрашивает он и, получив согласие, сам идёт к официантам и что-то заказывает.
Евгения делает вид, что не замечает женщин. Пусть умирают от любопытства! Удрали в кафе без неё! Главбух обиделись? Так вам и надо! Когда Эдуард Тихонович возвращается к столику, она ему напоказ улыбается.
— Учтите, я не забыла. Разговор продолжим с того самого места: со злодеяния против референта фирмы.