…Вот если бы в этот сложный, непонятный, наполненный страхами период жизни Аню взял за руки добрый друг и сказал, что она не должна так делать, что это плохо! Очень плохо. Так нет же — не было у Ани такого друга, и у тысяч подобных детей тоже не было и не будет. И тысячи детей, сами того не ведая, как слепые котята, на ощупь искали и будут искать дружбу, счастье, любовь. Но не найдут. Ошибаясь, разочаровываясь и плача, они снова и снова будут наступать на одни и те же грабли, а все потому, что в их глазах навеки поселились страх и стыд. И их взгляд спрашивает у каждого встречного: «Достоин ли я твоего внимания?» Спрашивает унизительно, заискивающе, болезненно. Один встречный отойдет в сторонку и больше никогда не заглянет в глаза, полные страха и стыда, — ни к чему это, своих проблем хватает. Другой использует чужую слабость в своих целях — а чего не покуражиться над слабым и жаждущим твоего внимания? Использует и выбросит, как ненужную вещь. А третий… О! Третий ставит несчастного к стенке и медленно линчует, внушая, что он сам во всем виноват. Вот этот третий и есть родитель — главный враг.
Но каждому человеку как воздух, как противовес, нужен друг, да еще такой, чтобы рядом с ним чувствовать себя счастливым, значительным, чтобы доказывать себе же: вон какие люди со мной дружат! И Аня старается любой ценой подружиться с «первыми», благополучными. Вот эти ее старания решили использовать в дурных целях две девочки.
— Неси наши портфели, — сказали они Ане на переменке.
Аня сунула свой портфель под мышку и с готовностью протянула руки, но тут к ней подошел мальчик из шестого класса.
— Эй! — Он остановился и с упреком посмотрел на Аню. — Ты у них что, прислуга? — И уставился на девчонок волком.
Аня глазами захлопала и тут услышала сдавленный смешок, как будто кто-то в ладошку прыснул. Она повернула голову и увидела: из-за угла за ними наблюдают хихикающие одноклассницы.
Аня сразу смекнула, что к чему, и тут же руки от портфелей отдернула:
— Сами несите!
— Ты чего? — выпучила глаза одна из «благополучных».
— Аня, мы с тобой не будем дружить, — заявила ее подружка.
— Ну и идите вы в …! — ответила Аня и побежала к лестнице, а вечером ей позвонила девочка из «неблагополучных» и рассказала: те девчонки поспорили на рубль, что Аня возьмет у них портфели.
На этом ее попытки проникнуть в недоступный, но такой притягательный мир закончились, а вот желание, конечно, осталось. И страх со стыдом тоже — они просто так никуда не деваются. «Благополучным» ее строптивость не понравилась — не над кем больше насмехаться, и они всячески доставали Аню: то мелом сиденье разрисуют, то в туалете закроются и ее не пускают. В общем, непросто ей было, а неприятнее всего было испытывать стыд перед Русланом. Его семья, вернее он, дедушка и бабушка, недавно поселились в их доме на пятом этаже, а родители мальчика остались где-то на севере, они там работали. Руслан очень хороший и очень красивый — высокий, стройный, глаза голубые, и еще он старше Ани, ему уже десять. Он все знает о ней, ведь в их квартире слышно, если кто-то ходит по чердаку. А однажды его дедушка поднялся ночью на чердак, увидел Аню с мамой и пригласил их к себе. Ох, и натерпелась Аня стыда… С тех пор она избегала Руслана, а он, наоборот, начал с ней здороваться. Странный мальчик.
Аня решила застелить постель, а одеяло мокрое. Ой, она же чашку уронила! Аня поставила чашку на пол, одеяло развесила на балконных перилах и вернулась в комнату. Села на стул и, глядя на раскладушку, снова незлым тихим словом вспомнила отца — это он в позапрошлом году без спросу отвез Анин диван в деревню к своей двоюродной сестре, она, видите ли, еще одну комнату к дому пристроила, и ей мебель нужна.
— Как же я теперь буду без дивана? — удивилась Аня.
— Ничего, новый купим, — пообещал отец.
— Да и диван был никудышный, — добавила мама.
Неправда — диван был старый, но удобный и крепкий…
За стеной, в комнате мамы, скрипнул паркет. Аня вскочила на ноги и побежала в кухню чайник ставить — мама голодная, не завтракала, чаю захочет. Чиркая спичкой о коробок, девочка чувствовала себя взрослой и ответственной. Она заправила за уши волосы, выбившиеся из конского хвоста, и застыла в ожидании похвалы, но, увидев маму, даже рот открыла от удивления. Под глазами и на переносице, от виска до виска, у матери красовался длинный фиолетовый синяк. Губы вздулись — просто ужас. На скулах багровели ссадины. Такой Аня маму еще не видела…