— Как наши гости? — спрашиваю. — Кто — нибудь встал?
— Ма поднялась. Застала меня на кухне за кормлением, обиделась на тебя — ты ж ей позавчера сказала, что сама кормишь. Никак не верила, что молоко твоё, думала, козье. Потребовала попробовать, дескать, по вкусу сразу отличит. Я дал немножко, ты не против?
— Да пожалуйста, у меня много, — смеюсь. — Ну она поверила?
— Да, на вкус узнала и устыдилась. Теперь очень жалеет, что в её время до этого не додумались.
Закончив сцеживание, предлагаю мелкому десерт, но он категорически заявляет, что сыт. Мы с Азаматом ещё некоторое время тискаем его. Ворковать с ребёнком, как и с кошками, я могу только на родном языке. Наслушавшись Азамата, я нахваталась всяких умильных словечек, но просто повторять за ним — это ведь совсем не то же самое, как нести разнообразный трогательный бред самостоятельно. Азамата очень смешат звуки, которые я издаю. Он даже выучил несколько более — менее осмысленных слов типа «котик», «лапочка», «масенький» и что мне ещё не стыдно было переводить.
— Этак я вместе с ним твой язык выучу, — хмыкает Азамат.
— Было бы неплохо, особенно если учесть, что моя мама говорит только на нём.
Азамат ненадолго задумывается.
— Вообще, можно и ускорить процесс, наверное. У вас ведь есть какие — нибудь курсы, учебники, да? Если уж я всеобщий освоил и даже по — джингошски понимаю, может, и твой как — нибудь выучу?
— Я спрошу у бабушки. Она у меня всю жизнь наш язык преподаёт, она и курсы подскажет, и какой учебник получше. Она, правда, суровая, всё — таки начальница.
— Вот и отлично! Но я не устаю поражаться, твоя бабушка ведь уже пожилая женщина — и всё ещё работает?
— Ну, она преподаёт… Вон, у Старейшина Асундула жена ведёт детский клуб, а она моей бабки не моложе.
— То всё — таки дети… А я вот даже не знаю, смог бы я в молодости учиться у женщины? Это сейчас я, тебя хорошо узнав, понимаю, что женщина может разбираться в какой — то сложной профессии. Но я даже представить себе не могу, сколько времени должно пройти и что вообще надо делать, чтобы наши обычные парни согласились учиться в школе у женщины.
— Это ты мою бабушку не видел, — смеюсь. — Она не то что вашу молодёжь, она ваших Старейшин учиться заставит.
Мы спускаемся вниз, где Азаматова матушка уже наварила чомы на плотный муданжский завтрак.
— Здравствуйте, имигчи — хон! Как спалось?
— Ой, Лиза, не говори! Я как завалилась после обеда, так до утра и придавила! Старая я стала вино пить.
— Ну чувствуете — то себя хорошо?
— Отлично! Прям как заново родилась! Да такой зуд в руках, делом заняться хочется. Вот, копчёной рыбки подогрела, чомы сварила… Да ты садись, Лиза, чего в холодильнике роешься?
— Я рыбу на завтрак не могу, мне надо чего — нибудь сладкого. Сейчас вот пару яиц взболтаю с ягодой, будет бисквит.
Яйца лебяжьи с фермы в пяти километрах к востоку. Ягоду нам поставляет семья сторожа, они её в промышленных количествах собирают, нам — то некогда, да и местный лесной гнус ни одного репеллента не боится.
Азамат слегка прибирается на кухне — ставит мыть детскую посуду, протирает стол и плиту, по ходу обнаруживает, что два моих кота угнездились в неубранной вовремя кастрюле. Котов приходится гнать, кастрюлю мыть.
— Ой, наши котята! — узнаёт матушка. — Вот озорники, это ж надо было в кастрюлю влезть! Ну как они тебе, не мешают?
— Отличные котята! — говорю. — Кстати, надо бы их побаловать. Азамат, какое у нас молоко свежее? Ну — ка, кися — кися…
Обычно на мой призывный клич они все трое являются, где бы ни были, но в этот раз третий, который Мюон, видимо, совсем загулял. Матушка глядит, как кошаки лакают из блюдца и только головой качает.