Биение его сердца участилось. Раздражительность явно помогала расположить к себе. Как малышка Келли так просто могла говорить о сексе с ним? Не то чтобы она была недостаточно горяча для него. Наоборот, было очень просто представить, как ее длинные ножки обхватывают его бедра:
— Иисус, Келли. Боже. Просто остановись. Ты меня видела?
Она глубоко вздохнула и отложила ручку. Ее длинные пальцы опустились на желтую бумагу. Она расправила свои изящные плечи, будто готовилась к битве. С кем, интересно. С ним?
— Юлий, я никогда не думала о тебе плохо. Ты всегда был немного, не знаю, дерзким? Да, я думаю, дерзость отлично подходит. И это нормально. Я и не думала, что ты забываешь об этом.
Она рассоединила пальцы и опустила их на список, чтобы проследить черты букв.
— Подожди, что? — ему казалось, что она начала говорить на каком-то другом языке.
— Боже, ты до сих пор не понимаешь, — она оттолкнула блокнот в сторону с достаточной силой, чтобы скинуть ручку. Цезарь весело гавкнул и последовал за ручкой. Девушка выхватила ее, прежде чем он успел пошевелиться.
— Не понимаю что, женщина? — он решил, что она определенно говорит на другом языке. Келли напоминала раздраженную женщину, а он был слишком молчалив.
Она серьезно посмотрела на него. Затем дважды медленно моргнула. Вновь заговорив, она использовала твердый тон учителя или человека из высшего общества:
— Юлий, я наблюдала за тобой с тех самых пор, как отец привел тебя через эти двери.
Он проследил за ее рукой. Его мозг перестал работать:
— Ты что делала?
— Судя по твоему лицу, могу сказать, что ты правильно услышал меня.
— Подожди, что ты имеешь в виду под «наблюдала за тобой»?
Она поднялась на ноги. Несмотря на то что Келли была ниже его, каким-то образом она смогла посмотреть на него свысока.
— А ты как думаешь? Тогда ты был таким темноволосым и сердитым, и мое бедненькое юное сердечко просто не справилось с этим.
— Ты теперь не подросток, Келли. Ты превратилась в женщину.
— Да, — сказала она, — в женщину. И эта женщина хочет свадебный прием.
Он не знал, что будет дальше. Он чувствовал себя идиотом, потому что не понимал ее чувства, не понимал, почему быстрой росписи у судьи для нее недостаточно.
Она не хотела острых ощущений от езды с тем, кто носит нашивку.
Он убеждал себя, что она хорошая. Она была хорошей женщиной, которая только что выразила свои старые чувства. Вот и все. Он не мог винить ее, но мог сдерживать ее подростковые фантазии.
— Келли, пойми. Это временно. Мы делаем это для твоей защиты, чтобы твой отец был спокоен. Прекрасно. Но однажды, когда все устаканится, это закончится. Ты уйдешь, будешь жить той жизнью, которой жила раньше, а я вернусь к своим делам.
Девушка пристально посмотрела на него:
— Это все хорошо, Юлий, но ты думаешь, что отец переживет это?
— Вероятно, нет, — у него было ощущение, что ему не понравится то, к чему она ведет.
— Тогда не будь кретином и позволь моему отцу довести меня до алтаря.
Он понял, что только что проиграл бой. Она попросила его таким тихим и мягким голосом, что он почти не услышал в нем дрожи.
— Черт возьми, Келли.
— Так ты согласен на барбекю? — она села обратно на кровать, а Цезарь улегся ей на ноги.
— Там могут быть, по крайней мере, фрикадельки?
Она улыбнулась, и лед в ее глазах растаял:
— Да, там могут быть фрикадельки.
Юлий подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы она снова посмотрела на него так.
***
Платье принадлежало ее матери, но подошло Келли лучше, чем она ожидала. Оно было не белым, а цвета шампань, который идеально подходил для людей со слишком бледной кожей. На воротнике мерцал бисер, а юбка, сделанная из нескольких слоев светлой ткани, струилась как шелк.
Келли должна была признать, что именно такое платье выбрала бы для себя. Она сделала поворот перед зеркалом в полный рост, наблюдая, как движется ткань.
— Боже мой, — прошептал ее отец, — ты так на нее похожа.
Келли провела рукой по подолу платья.
— Я не ожидала, что оно сядет так идеально.
Ее отец появился в комнате в окружении двух мужчин, которых она не узнала, по крайней мере, не сразу. Один был таким высоким и рыжеволосым, что он должен был быть Кеном. Другой был на несколько лет старше ее, и в его глазах мерцал знакомый блеск.
— Микки? — спросила она.
— Эй, сестренка, — он развел руки и сграбастал ее в объятия. Майкл — не ее кровный брат, он был единственным сыном Чарли. Он был тем мальчиком, который повел ее на выпускной, когда ее свидание сорвалось. Они пробовали встречаться непродолжительное время. Все закончилось после их первого поцелуя. Это было так нелепо.