Звук застегиваемой молнии сообщил, что он уже готов. Юлий скрестил свои руки на груди и ждал. Это была нетерпеливая поза. Он сдвинулся только чтобы помочь ей поднять три коробки, затем вышел к «Бьюику» и бесцеремонно кинул ее вещи на заднее сиденье.
— Эй! — огрызнулась она, следуя за ним. — Ты можешь злиться на все, что хочешь, но не смей так обращаться с моими вещами, мистер.
Он повернулся к ней, и она увидела, что его карие глаза вспыхнули в темноте:
— Тогда не манипулируй, чтобы оказаться в моей постели.
Она почувствовала, как в ее животе все сжалось:
— Что?
— Я не заикался, не так ли? Ты слышала меня. Я понимаю, я тебе нравился в старшей школе. И вот мы в этой чертовой ситуации, и ты собираешься использовать ее в своих интересах. Но мне не нравится это. Я не хотел этой свадьбы и, чертовски уверен, не хотел тебя.
Его слова причинили боль. Другая женщина, может, хныкала бы и плакала, но Келли Форстер была не из таких. Она встала, положив руки на бедра:
— Может, ты снова меня спутал с одной из своих намалеванных байкерш, но я никем не манипулирую.
— Коне-е-ечно.
Это слово было наполнено ненавистью, хотя она догадывалась, что он не был зол на нее, но она не знала его настолько хорошо, чтобы быть уверенной в этом.
И, как она всегда это делала, когда чувствовала себя потерянной, она обращалась к науке, и когда возникал вопрос, то задавала его.
— Окей, в чем проблема?
— Я думаю, это я.
— Нет, ты скормил мне всю эту злую эмоциональную фигню, что я манипулирую ситуацией. Сейчас ты думаешь, что у меня такой злой выдающийся ум, что я была одержима тобой в течение семи лет, просто ожидая, когда случайный преступник нападет на меня в квартире, которая даже не оформлена на мое имя. И мой папа придумал какой-то план, чтобы связать нас вместе, чтобы я могла манипулировать тобой в твоем доме — довольно искусно, но я этого не делала.
— Я никогда такого не говорил.
— О нет, не говорил. Ты подразумевал это, проявляя некоторое неуважение к моим вещам и придираясь ко мне по причинам, которые я не контролирую, — она подошла к нему и тыкнула одним пальцем ему в грудь: — Я не польщена.
— Я и не пытался тебе льстить.
— Нет, моя теория состоит в том, что ты привык работать на другой почве. Ты судишь мои действия с позиции своего прошлого. Это прекрасно. Несправедливо, но мы всего лишь люди. Это психология. Но ты пересек грань, думая, что можешь грубо обращаться с моими вещами. Понял?
Он выждал паузу, а после сказал:
— Твои глаза искрят, когда ты сердишься.
Ее взгляд похолодел:
— Спасибо.
Юлий поднял руки и вздохнул. Затем прислонился к машине:
— Извини, мне не нравится, когда люди навязывают кого-то мне, а твой отец просто… просто сделал это.
— Сделал, но он не хотел ничего плохого.
— Это не улучшает ситуацию.
— Достаточно честно, — она прислонилась к машине рядом с ним. — Я не хочу быть крайней, Юлий.
— Понимаю. Черт, мне нравится это, — он засунул свои руки в карманы. Гнев вырвался из него. — Я просто вспыльчивый.
— Серьезно? — произнесла она сухо.
У него хватило совести, чтобы выглядеть немного смущенным:
— Да, мой отец… он был чертовски вспыльчивым. И все ухудшалось, когда он был пьян.
Келли знала это, но никогда не слышала, чтобы Юлий говорил об этом. Она молчала.
— Я привык искать свободу, понимаешь? Если я возвращался домой из школы, а повсюду были бутылки, или моя мама, когда была напугана и пряталась, подобно мышке, тогда я знал, что отец опять вспылил. Черт, даже если этого не случалось, я знал, что это скоро произойдет.
— Это называется гипервосприятие, — объяснила она, когда он замолчал. — Многие дети, подвергшиеся насилию, развивают его. Они определяют сигналы тела, которые другие люди упускают из виду, потому что это защищает их.
Он кивнул:
— Да, да, что-то вроде того. Гипервосприятие. Звучит как суперсила. Как Бэтмен или что-то такое.
Она положила свою голову ему на плечо. Он не ответил ей, но и не сдвинулся. Что-то в этом было.
Вечером стало холоднее.
— Однажды, когда мне было пятнадцать, я думал, что стал достаточно взрослым, чтобы противостоять ему. Я так устал быть постоянно избитым. Я сделал это нарочно, чтобы он сошел с ума. Я даже не могу вспомнить, что сделал, но он ворвался в мою комнату, и я встал. Это было идеально. Я сбил его с ног.
— Ты одолел его?
— Нет, — рассмеялся он горько. — Не одолел. Он почти отправил меня в больницу. Моя мама, она была медсестрой, ты знала это?