— Ты любишь ее?
Юлий вздохнул:
— Я не…
— Мужик, не е*и мозги, ты любишь ее? Ты собираешься напасть в ночи, имея только пушку и трех мужчин. Это не похоже на действия человека, который не любит.
Юлий понимал, что он прав:
— Да, наверное, да.
— Тогда давайте выясним, как мы это сделаем, потому что если мы умрем, это не поможет Келли.
Призрак опустился на влажную грязь и нарисовал карту. Следующие тридцать минут они разрабатывали план атаки. Юлий использовал свою бандану, чтобы вытереть грязь с лица и после перераспределил оружие, чтобы у каждого были запасы.
— Как долго вы думаете нам идти? — спросил Юлий. Уже потемнело. Это было бы небольшим фактором в их пользу, когда они доберутся до поместья Каина.
Призрак посмотрел через плечо на путь, который только он мог видеть:
— Три часа, может, четыре.
— Девять, — сказал Юлий. — Когда мы доберемся до места, Келли уже будет там девять часов.
Майкл поднялся:
— Если бы он хотел убить ее, он бы оставил ее в горящем доме. Она жива. И, вероятно, будет живой какое-то время. Все, что нам надо, — поторопиться.
— И перестать бить друг друга в лицо, — предложил Юлий.
— И перестать бить друг друга в лицо, — Майкл кивнул. — Для справки: у тебя ужасный хук справа.
— Пофиг, — Юлий последовал за ним. — У тебя широкое лицо.
Маленькая группа мужчин ступала друг за другом, поднимаясь в гору. Это был изнурительный поход. Нога Юлия уже была повреждена, и его плечо болело под повязками. Добавьте к этому тридцать лишних килограммов оружия, крутой уклон и чистое неподдельное истощение, и это будет четыре часа ада.
Он старался не думать, сколько еще шагов надо сделать, сколько минут потребуется, чтобы дойти. Он думал о Келли.
Он бы отправил ее на учебу, когда придет осень. Она могла бы пойти и выучить все о животных всего мира и узнать, как их лечить. Она бы не работала во время учебы, он бы позаботился об этом. Если бы он мог, он бы сделал все, чтобы ей не пришлось заботиться о соседях и всех их вещах. Может, он дал бы ей питомца для компании. Не Цезаря. Этот парень везде лезет. Может быть, что-то маленькое, как песчанка или что-то в этом роде (Прим. маленький грызун из семейства мышиных). Она любит песчанок? Он не мог представить, чтобы Келли не любила какое-либо животное.
Его мысли вернулись к разговорам, которые они вели в перерывах между сексом. Ей всегда нравилось говорить, пока они отдыхали.
— Я хочу всего по чуть-чуть, — сказала она, ее кремовые бедра все еще касались его. Его руки танцевали по ее телу, все еще желая почувствовать вес ее груди в ладонях.
— Всего? — спросил он ее. — Например? Половина Ноева ковчега?
Ее смех был таким ярким, таким живым и блестящим. Прелестный носик сморщился, а грудь подпрыгнула в его руках:
— Полагаю, что так.
— Не знаю, — его руки прошлись по ее соскам, заставляя ее бедра качнуться в ответ. — Кит займет много места. Мне бы не хотелось чистить этот танк.
Затем она перекатилась и посмотрела на него. Именно в этот момент он понял, насколько она прекрасна. Не просто горячая. Она была такой с шестнадцати лет, нет, она действительно была красива. Это была красота, которую не может запечатлеть фотография — она идет из сердца.
— Хорошо, по правде, я бы хотела иметь небольшой зоопарк. Собака, кошка, птица, змея.
— Любишь змей?
Она кивнула:
— Я люблю животных.
— Не против кормить их этими маленькими мышками?
Она ухмыльнулась:
— Я работаю в ветеринарной клинике. Я и раньше кормила больших змей мышами.
Он перекатился на нее, жадно накрывая ее тело:
— Это горячо.
Еще один яркий смешок:
— Я не вникаю в психологию.
Его губы скривились в улыбке, как будто он уже поднялся по склону горы. Он не лгал, когда сказал Майклу, что любит ее. Это было связано не только с тем, как хорошо она чувствовалась, когда он скользил в ней, не с ее стонами или ругательствами, которые вылетали из ее симпатичного рта. Он любил ее.
И Каин забрал ее. Кто знал, что сейчас делают он или его жуткий младший брат. Юлий вспомнил, как Авель наблюдал за ней во время свадьбы. Это был нехороший взгляд. Это был тот же больной взгляд, которым его отец смотрел на пуму.
Ноги Юлия не могли нести его достаточно быстро.
Глава 17
Прошли часы. Или минуты. Невозможно было сказать из-за света ламп. Ее бледная кожа уже давно покраснела, а затем сгорела под ультрафиолетом. Бутылка с водой была уже пустой, и все, что она могла делать, — прижаться к земле так, чтобы голова была в той небольшой тени, которую отбрасывал пластиковый стул.