— Позвони своему брату, — внезапно выпаливает. — Пусть он даст телефон своей девушке.
Я откидываюсь на спинку дивана.
— Ты про Владу? — усмехаюсь.
— Да, мы… — начинает, но я перебиваю её.
— Я знаю, что вы дружите. Более того, она не узнает, что ты здесь.
Она замолкает. Трясётся так, что чувствую плечом, которое почти касается её ног.
— Вызови врача, — обращаюсь к подчинённому. Трясёт её. — И потом передай Волкову, что его невестушка у меня.
— Нет, стой! — она резко подскакивает с места и трогает меня за плечо. — Не делай этого!
Заглядываю в её обеспокоенные карие глаза.
— Я знаю, что тебе глубоко плевать, но… — она сглатывает слёзы. И ведь правда. Меня не колышет то, что происходит в её жизни. — Пожалуйста, не надо. Не говори ему, где я.
— В какой же отчаянии ты сейчас находишься, раз просишь меня об этом, — безумная улыбка расплывается по лицу. А я кайфую от одних только просящих слов. Как вкусно. Без прикрас.
Когда невеста этого урода унижается передо мной, желая спасти свою шкуру.
И меня это заводит.
— Я скажу ему, что ты у меня, — обрубаю всю надежду на корню.
— Нет-нет-нет, — умоляет ещё раз. — Я сделаю всё. Что тебе нужно? Его смерть? Забирай, плевать! Убьешь его — получишь что хочешь? В чём проблема?
Я усмехаюсь.
Очень много пунктов.
И одних них…
— Удовольствие. Я делаю всё это, ради своего удовольствия, девочка, — проговариваю. — И ты меня его не лишишь. Да и Волков не так просто. Убить его — легко. Но вот у него моя вещь. И если я убью его… То не узнаю, где она. Не получу её обратно.
— Я помогу тебе, — всхлипывает. — Что ты ищешь? Оружие? Какой-то компромат? Я знаю его дом, могу сказать, где что лежит…
— Я помогу тебе, — всхлипывает. — Что ты ищешь? Оружие? Какой-то компромат? Я знаю его дом, могу сказать, где что лежит…
Сколько же надежды в этих глазах и голосе..
Мне начинает нравиться вся эта игра.
Дать ей эту мнимую надежду, или же?.. Растоптать в пух и прах? Я пока не знаю. Но мне становится интересно.
— Ответь мне на один вопрос, — дёргаю её за волос. — Детский дом. Что в нём такого особенного? Ты себя подставляешь, сильно. Но продолжаешь туда ходить. Волков дебил, раз этого ещё не понял.
Парадокс. Он хитёр, но туп.
Она застывает, только услышав эти слова.
— Я… — начинает, но тут же осекается. — Не могу сказать. Но обещаю, если ты не сообщишь ему, где я…
— Хорошо, — перебиваю её. Но не из-за того, что проникся её дрожащим голосом и слезам, стекающим по щекам. Вообще пофиг. А от того, что я хочу, чтобы она поняла. Я не добродетель. Я живу в мире грязи, похоти и развлечений. Убийств, крови, трупов.
И для меня всё сказанное ей — детский лепет.
Всё это — маленькая игра, от которой я только получаю ещё большее наслаждение.
— Раз ты так просила…
Глава 6
Диана
— Хорошо, — он перебивает меня, и я вытягиваюсь.
Неужели?…
Все эти слухи о семье Арсановых не правдивы? У них есть сердце, душа. И даже… Милость? Раз он даже соглашается на мои уговоры.
Мне нельзя обратно. Начнётся весь тот ад. А после последнего раза вместе со Славой… У меня до сих пор остался шрам на плече от его рук.
Я не вернусь. Не хочу.
Да и если снова попаду в его власть — умру.
И никогда больше не увижу Лику, которая так ждёт нашей новой встречи.
— Раз ты так просила…
И хоть он соглашается на мою просьбу, мне не нравится ни атмосфера витающая в комнате, ни его улыбка, которая растекается по безобразно красивому лицу.
Да, Арсанов красив. Но меня это заботит в последнюю очередь. На весах моя жизнь.
— Я отпущу тебя.
Его роковые слова действуют на меня как по щелчку.
— Правда? — спрашиваю в неверии.
Это невозможно.
— Да, — отвечает легко. — Я дам тебе неделю, чтобы ты убежала. Беги так далеко, насколько сможешь. Найди то место, где я тебе не найду через семь суток и тогда я отпущу тебя. Забуду. И даже не сдам Волкову.
— Да что ты такое говоришь?
Всё это — его только забавляет.
— Я хочу сыграть с тобой, — обнажает белые зубы с клыками. — В кошки мышки. Спасёшься — отстану. Попадёшь в мои лапы — раздеру зубами. Ты ведь хотела, чтобы я отпустил тебя. Так беги.
Я продолжаю смотреть на него округлившимся от шока глазами. Тело трясёт до сих пор от действия того препарата, что мне дали. И хоть сейчас мне намного легче физически, то морально я медленно умираю.