Невольно улыбнулась... Хотя надо было действовать немедленно. А то еще пару секунд, и у меня будет не одно, а сразу два, и не симулянтов, а по- настоящему парализованных животных.
-Фроська! – на самом деле, дикая. Пыталась ее оттянуть, но она вцепилась в шерстку бедного Чурзика, а может сразу в кожу.
Так что было проще оттянуть песика, чем эту, не побоюсь этого слова, сумасшедшую.
Чурзик вновь поскуливал, а я держала его на руках. Малыш прижимался к моей груди, а Фроська по-прежнему рычала где-то снизу. Набросилась на корм, будто самое изголодавшее в мире животное, и громко рыча, набивала пищу за обе щеки.
Малыш дрожал и еще сильнее прижимался к моей груди, так сильно его напугала Фрося. Видимо, сегодняшнюю блузку даже не буду пытаться отстирывать – сразу уйдет на выброс.
И как-то неважно, что щенок меня испачкает, что у него есть блохи, что он весь провонял помойками и прочими «прелестями» бродячей жизни. Все же, кто меня здесь увидит? Человек, который сам выглядит не лучше? Фроська, которой плевать, как я выгляжу? Или этот щенок, который почувствовал во мне поддержку, увидел защиту?
Единственное существо в этой квартире, у которого может появиться чувство отвращения ко мне, - я сама. Так и быть, не буду смотреть на себя в зеркало.
Хотя тело покрывалось мурашками из-за того, что вновь начинала чувствовать себя грязной. Лера, успокойся... Дыши!
Сделала глубокий вдох. Малыш по-прежнему прижимался к моей груди и... успокаивал меня. Ну как можно было выбросить такую кроху на улицу? Бедненький, наверное, не от хорошей жизни он стал настолько послушным и трусливым.
-Ну, все-все! – опустила Чурзика на пол, а Фрося вновь зарычала и распушила свой хвост. – Ну ты и стерва у меня, Фроська. Могла бы хоть посочувствовать. Тебе ли не знать, каково это жить на улице? Сама ведь только год назад попала в квартирные условия. К хорошему быстро привыкаешь, не так ли? – погладила свою ПантероФроську по жесткой шерстке. Люблю эту мелкую паршивку.
Вообще, жизнь часто ударяла меня по самым уязвимым местам. И чаще всего виной во всех моих проблемах и комплексах были... люди.
А животные... В них я всегда находила покой и успокоение.
-Мммм, как вкусно пахнет! – мужской голос заставил меня вздрогнуть. Я ведь совсем забыла, что не одна.
Повернулась на звук и...
-Ааааа, - неожиданно для себя вскрикнула. Не ожидала я, что Марат будет совершенно голым. Ну хоть бы полотенцем прикрылся, ей Богу. – Вы что? – прикрывала глаза ладонью и чувствовала себя до ужаса неловко.
-Ладно-ладно, знаю я, что подглядываешь! – я мотнула головой.
-Пожалуйста, наденьте хоть что-нибудь! Это... неприлично.
-Да ладно тебе, ты что писюнов мужских не видела! – я поджала губы. Господи! Спаси и сохрани! Это на что сейчас Марат намекает? Он хочет меня изнасиловать... Нет, только не это!
Замерла, будто меня укусил паук, а яд начал действовать. Глаза оставались закрытыми, а я боялась шелохнуться.
Слышала шаги, говорящие о приближении Марата в мою сторону. Мозг кричал на всю катушку, пытаясь разбудить меня: «Лера, беги». А я стояла, как только что Чурзик. Был бы у меня хвост, он точно оказался бы поджатым под меня.
Затаилась, уже готовясь к самому страшному.
Но Марат, сровнявшись со мной, на мгновение остановился.
-Хм! – только и произнес.
А потом потопал вперед. Раздался шелопотящий звук.
Мое сердце потихоньку начало оттаивать, когда я поняла, что не интересую мужчину. Развернулась на него. Он интенсивно рылся в своей клетчатой сумке.
Было тяжело, но я все же старалась не смотреть на его полностью голую задницу, и свисающий, кстати, очень внушительных размеров, писюн, как только что выразился сам Марат.
К щекам моментально прилила кровь, будто кто-то смачно натер их снегом.
Но меня удивило другое! Взгляд рыскал по его телу, ища, за что бы ухватиться, чтобы не разглядывать интимные места Марата.
Мои глаза застыли на его спине.
Через всю спину проходил огромный шрам, будто кто-то полоснул мужчину по ней саблей. Шрам уже давно заживший, но мне казалось, что он по-прежнему болит, настолько устрашающе он выглядел.
Марат поднялся на ноги, все так же стоя ко мне спиной. Только сейчас я поняла, насколько огромен этот мужчина. Очень широкие плечи по размеру были почти такими же, как дверной проем, напротив которого он стоял.