Вместо того, чтобы облегчить мне жизнь, этот «серый» говнюк попросту выплеснул стакан воды в лицо.
– Эй! – заорал, не ожидавший такой подставы, я и сел. – Я хотел попить, а не быть облитым. Падла.
– Ну, что сделаешь, ты же не уточнил, – как ни в чем не бывало пожал плечами Серый и уселся в кресло рядом с кроватью, закинув ногу на ногу.
В руках он вертел уже наверняка потеплевший от постоянных звонков телефон. Он редко у него затыкался.
Я же еле держал глаза открытыми, смахивая стекающие капли воды по лицу, слизнув остатки с твердо очерченных губ, и пытался понять.
А что вообще происходит?
И какого хрена Серый ведет себя так, словно мы поменялись ролями, и теперь тот встал во главе компании.
– Ты чего мутишь, у тебя недотрах? – спросил я, все-таки сумев достаточно продрать глаза. Похоже, вечеринка в честь прощания с дредами, трепетно растущими семь, лет была плохой идеей.
– Так ты только скажи, – продолжил я. – В шестом в миг все уладят, я там недавно видел такую…
Подмигнул другу и показал на себе размер груди, явно не сочетающийся с реальностью.
Серый смотрел на меня, как на больного, сбежавшего из псих.диспансера, что, впрочем, было неудивительно. Очевидно, кокс как-то влияет на характер, ибо я шутить вообще не привык.
– Так, ты меня взглядом не гипнотизируй, я твой недотрах вылечить не смогу, я по девочкам.
– Недотрах у тебя! – резко прервал мой шутливый тон Серый, вскочив. – Если ты ради ебли с рыжей сучкой решил просрать все, к чему мы шли шесть лет!
Глава 11.
– Не ори! Нормально объясни! – жестко рявкнул в ответ я. Совсем страх потерял, урод. Резко спустил отекшие после сна ноги на мягкий ковер. – Устроил мне тут бабскую истерику! Я тебе жена что ли? Объясни, как следует, а не так, словно у тебя хуй во рту застрял.
Серый напряг челюсти и кивнул, соглашаясь. Этому блондину прекрасно было известно, что злить меня – вредить в первую очередь себе.
– Я про твою позавчерашнюю вечеринку. И туалетные шашни с иностранкой, – стал он расхаживать по спальне, меряя ее вымуштрованными в армии шагами. Именно там я и встретил этого хилого паренька, взяв под свою защиту и сделав нереально богатым человеком.
– Ну и что? – легкомысленно отозвался я, разминая шею и мускулистые плечи. – Ничего я ей не сделал, поухаживал маленько, а сучка мне еще и по башке дала.
Я коснулся перебинтованной головы. Мда-а. Не так я мечтал расстаться с дредами. Когда серый промолчал, я поднял на него взгляд и нахмурился. Ну что он, блин, телится как монашка.
– Что ты опять пялишься?
– Поухаживал, – откашлялся тот. – Она утверждает, что не только поухаживал.
– Да в смысле?
– Она заявила об изнасиловании.
– Вот зараза! – вскочил я и пошатнулся. Голова просто ватная, а ноги дрожат. Серый хотел помочь, но передумал. Кто-кто, а я в поддержке не нуждался.
– Она ничего не докажет. А мы скажем, что пиздит!
– А это уже не важно. Есть заявление, есть дело. А в суде поверят скорее иностранной гражданке, чем бывшему детдомовцу, зеку и наркоману.
– Не кипишуй. Решим. Все одним миром мазаны. Денег дам и все, – пожал плечами я и стал медленно переставлять ноги в сторону шкафа, мелькая крепким задом и широкой спиной. Серый отвел взгляд.
– Адрес ее нашел?
– Да уж не отлеживался, как некоторые, – достал друг из сумки папку и бросил в меня. Она столкнулась с моим каменным прессом, но упасть не успела.
У поднаторевшего в драках мужика и должна быть отличная реакция. И память. Память меня никогда не подводила, и сейчас услужливо подсовывала образы прошлого, снов, как только я взглянул на девичью фамилию иностранки.
Фролова, мать ее.
Вот это выстрел из прошлого.
– Ты чего застыл?
Серый уловил мое смятение, что, в принципе, было мне не присуще.
– Как много ты знаешь рыжих Мелисс, а, Серый? – махнул я папкой из стороны в сторону и отбросил на рабочий стол. Один из многих в этом современном загородном доме.
Серый в недоумении поднял брови.
– Ни одной?
– Во-от… А я помню только одну, – я уже резвее шел к шкафу с одеждой, чувствуя, что меня подгоняют голодные волки, имя которым предвкушение.
Мне не терпелось снова, как десять лет назад, заглянуть в эти невинные, но такие лживые глаза цвета глубокого моря.
– И что ты… То есть, как ты будешь договариваться с ней?
– Для начала закончим начатое, – улыбнулся я уголком рта, вспоминая вкус кожи чертовки. Не удивительно, что член сразу определил себе цель в моем пропахшем похотью и грехом клубе.
В ней ведь почти ничего не изменилось, и даже влагалище пахло столь же сладко, как тогда, когда я срывал вишенку.