Как там. Здорово, я Самсон, потрахаемся? Нет, с такими деликатно нужно. Займемся любовью? Чуть не заржал от собственных мыслей.
Любовь. Надо же. Любовь – это фуфло из книжек. В жизни нужно трахать. И не только баб. Мир надо нагибать, пока он не нагнул тебя.
Рыжая, наконец, вышла из кабинки, уже ни на что не обращая внимания. Помыла руки, ополоснула лицо и долго рассматривала сиськи.
Отличные сиськи, я вам скажу. Вблизи еще лучше.
А как наощупь?
Так легко спустить лямку, а потом к чертям сорвать платье и вставить между них член, чтобы головка в рот тянулась.
Стояк уже рвался наружу, неприятно давил на боксеры.
Я знал, что с ним делать.
– Сама бы себя трахнула, – сказала она своему отражению и улыбнулась. Но на лицо тут же легла розовая тень от фонаря над раковиной, когда я предложил:
– Давай лучше я.
Глава 8.
*** Мелисса ***
– Ну, давай же, рыжуля, впусти меня, – вытащил он пальцы и начал щупать другое отверстие, приставляя головку огромного горячего члена к первой. – Дай тра*нуть твою киску.
Я выла, отбивалась, цеплялась за последнюю надежду, что меня спасут, но и как тогда, много лет назад, я должна была помочь себе сама. Вот только тогда у меня не было возможности, а сейчас осколок раковины в моей руке ее подарил.
Раздумывать я не собиралась, тем более чувствовала уже между ног неправильное, сильное, неистовое давление, уже раздвигающее мне губы и обжигающее душу. Да он же разорвать меня может.
Удар пришелся в висок.
Я только пожалела, что не острой частью, тогда уже бы насмерть, а так, скорее всего только потеря сознания.
Он отключился и прижался лицом к моей обнаженной груди, там же, где он только что посасывал соски.
И я полностью игнорировала тлеющие угольки возбуждения от этой насильственной ласки. Только один человек когда-то мог меня ударить, а в следующий миг довести до чувственного исступления.
Я еле сбросила с себя тяжеленное тело и, наверное, минуту лежала, пытаясь прийти в себя, наслаждаясь тем, что уберегла себя от вторжения зверя.
Я победила.
Я не смогла победить тогда, но сделала это сейчас. Осознание этого перекрывало многолетнюю терапию у психиатров и попытки Дэвида меня возбудить.
Я снова стала женщиной. Только и это не принесло успокоения. Я вся тряслась, как в лихорадке.
Тяжело поднявшись на ноги, стараясь не смотреть в зеркало на свое грязное, в синяках и кровоподтёках тело, я пошла к своей сумочке, по дороге схватив футболку зверя. Мне нужно было накинуть хоть что-то.
Прикрыть срам.
Набросив черное с принтом одеяние, я испытала странное дежавю, но сейчас было не до воспоминаний. Нужно убраться отсюда. И поскорее.
Подойдя к двери и подняв валявшийся в луже клатч, я по возможности сделала голос, как можно ниже, чтобы крикнуть:
– Мы кончили.
Дверь распахнулась тут же.
Амбалы каким-то невероятным образом втиснусь в дверь одновременно и тут же застыли, подобно каменным изваяниям.
Они в немом шоке смотрели, то на своего босса, член которого медленно терял былую упругость, то на меня, жавшуюся к стене.
Один из них прошел вперед, присел рядом с «тарзаном» и пощупал пульс.
– Жив.
Я не стала говорить, как мне жаль, что насильник выжил.
Просто протиснулась между этих уродов и тут же окунулась в атмосферу уже ненужного праздника. Он меня больше и не волновал.
Я хотела поскорее выбраться из ада, я хотела на воздух. В полной мере почувствовать новую себя.
Воздух. Пусть несвежий, пусть наполненный парами выхлопных труб, сигарет и человеческого зловония. Главное, подальше отсюда. Как можно дальше от него и собственных воспоминаний.
– Рыжуля, давай на колени, времени нет.
– Но я не хочу, прошу тебя, Юра! Давай что-нибудь придумаем.
– За свои поступки надо отвечать. Либо я, либо толпа за дверью. Решай быстрее. Тем более, у меня еще никогда так не стоял, как на твою пухлую задницу.
Как будто у меня был выбор. Как будто я могла что-то решать. Но прошлое закончилось, и сейчас я сама себе хозяйка. Например, я могу не идти к девчонкам.
Даже, не потому что боюсь испугать, а потому что знаю… Им не до меня.
Судя по визгливым крикам со второго этажа, веселье в самом разгаре.
Я тоже знатно повеселилась. До рвотных позывов и желания убиться об ближайшую дверь. Одна как раз была на моем пути. Но я ее только толкнула.
Склонности к суициду у меня никогда не наблюдалось, даже в самые страшные моменты.
Дверь за мной захлопнулась с рваным скрипом, я в миг чуть не задохнулась от облегчения, втянув носом ночной воздух.