— Куда мы? — спрашиваю, как только машина трогается.
Скинув с головы капюшон, прикрываю глаза, потому что нос Кира прижимается к моим волосам, а ладонь сгребает мою, кладя на твёрдое мужское бедро.
После этого его тело так ощутимо расслабляется, что и мое расслабляется следом.
— А тебе не все равно, куда со мной ехать? — тихо шепчет мне в волосы.
Неделю назад подобный вопрос из его уст я восприняла бы, как щелчок по носу, или вроде того. Теперь же я знаю, что быть милым и для всех “удобным” для него физически невозможно. Когда он видит в людях слабости, щадить никого не собирается. Даже меня.
Я знаю, что в моей жизни наверняка будет еще море открытий, потому что этот мир огромный, хоть и не бесконечный, но я также знаю, что главное открытие в моей жизни уже со мной случилось. Его зовут Кирилл Дубцов, и без него даже на другом конце мира мне было, черт возьми, скучно! Просто невыносимо. Без него мне там нечего было бы делать…
— А знаешь что? — говорю беспечно. — Можешь не говорить. Я и так знаю, куда мы.
Я не собиралась… Пять минут назад я поклялась себе, что не стану этого делать, ну а теперь мне вдруг плевать на последствия.
Хочет он или нет, но я, по крайней мере, выскажусь. Я честно пыталась смириться, но не выходит.
— И куда мы? — слышу его расслабленный голос у себя над ухом.
Его нос шарит по моей щеке. Губы тоже. Это потому, что он хочет меня поцеловать, и ищет, с какого угла лучше это сделать.
По шее бегут мурашки. По ногам и груди тоже.
От удовольствия я испускаю тихий-тихий выдох, но я уже ступила на скользкую дорожку, поэтому довожу до его сведения:
— Ты может не в курсе, но… когда дело касается вашей компании, о ваших планах чешутся все универские чаты. Все до одного.
Опалив шумным выдохом кожу у меня за ухом, поднимает голову и говорит над моей макушкой.
— Не в курсе. И Какие же у нас планы по мнению универских чатов?
— Клуб “Колизей”, — говорю еле слышно.
Моя двоюродная сестра хоть и сплетница, но теперь я даже удивляюсь тому, что своей информацией она не приторговывает.
Я знаю, что там, в этом клубе, будет его двоюродный брат, а они с ним не разлей вода. Они всегда тусуются вместе, прямо как метель, да вьюга.
— Что еще в чатах говорят? — Не отрицает он моего заявления.
— А тебе что, есть до этого дело?
— Не особо.
Разумеется.
Впившись глазами в окно, спрашиваю:
— Ты… не хотел брать меня с собой?
— Ясно, — тянет, вдыхая и выдыхая так, что я поднимаюсь и опускаюсь вместе с его грудью.
— Это не претензия, — бросаю в сердцах, складывая на груди руки.
— А что же это? — издевается Кир.
— Я… не знаю… я просто спросила. — Чувствую, как обида снова поднимает свою отвратительную голову.
Прямо сейчас мне сложно представить хоть одно положение в пространстве, которое я бы не захотела разделить с ним. Если у него все по-другому, то я просто должна знать. Он не обязан чувствовать так же, как я, хоть мне именно этого и хочется!
— Я здесь, с тобой. Ты со мной. Мы вместе, — проговаривает. — Теперь все так?!
— Не ори на меня… — отодвигаюсь к двери, но лежащая на моем плече рука возвращает меня обратно.
Вывернув шею, смотрю на него упрямо.
Выражение его лица очень “предупреждающее”.
Кажется, он предупреждает меня о том, что если мы продолжим, то это не будут мирные переговоры.
Сглотнув, повторяю:
— Это не претензия. Мы… — облизнув губы и вздернув подбородок, заявляю. — Не обязаны ходить друг за другом, как приклеенные.
Эта истина родилась в моей голове в течение тех семи часов, которые мы провели порознь. От нее у меня на языке мерзкий привкус, но я не собираюсь быть липучкой Кирилла Дубцова. Тем более, если он этого не хочет.
— Ага, — кивает раздраженно. — Не обязаны.
— Вот и отлично. — Снова складываю на груди руки, отворачиваясь.
— Замечательно, — бросает отрывисто.
Из его тела уходит любая расслабленность, как из из моего.
По радио крутят очередную новогоднюю песню, пока молча смотрим каждый в свое окно.
Даже несмотря на это, я бы не хотела оказаться в другом месте. Его присутствие, даже вот такое, успокаивает меня до самых глубоких клеток моего чертового тела.
Я… влюбилась в него. Так сильно…
Если он хочет “свободы”, пусть получает. По крайней мере теперь я знаю, чего он хочет.