Засыпав в кастрюлю вермишель, помешиваю ложкой суп и оборачиваюсь, услышав шаркающие шаги за спиной.
— Ты куда это? — удивленно спрашиваю деда.
На нем серый старомодный костюм, который и сейчас сидит отлично. Клетчатые заплатки на локтях — это моя попытка придать пиджаку более свежий вид. Я сказала дедуле, что так сейчас модно, и он это проглотил, хотя не уверена, что купился. Ведь он консерватор во всем, особенно в вопросе своего гардероба.
— В деканат вызвали. — Протирает носовым платком очки. — Черт-те что.
— А обед? — Киваю на кастрюлю.
— Потом. — Отмахивается, хмуря брови.
Шурша своими бурками, уходит в коридор, и пять минут спустя слышу, как хлопнула входная дверь.
Последнее время я частенько забываю поесть, да мне и не хочется. Кажется, теперь вместо еды я питаюсь энергией Дубцова, и у него ее хоть отбавляй, иначе просто не представляю, как он все успевает. Возможно, дело в том, что это я медленная, но странным образом наши графики прекрасно совмещаются друг с другом. Мы даже засыпаем в одно время. И просыпаемся тоже.
Улыбнувшись, выключаю плиту и отправляюсь в свою комнату, чтобы возобновить подготовку к экзамену, который точно сдам на тройбан, если не поднажму как следует.
Усевшись с ногами в кресло у окна, погружаюсь в процесс настолько, что не сразу понимаю — наша собака во дворе лает, а это значит, что кто-то пришел.
Слетев с кресла, ставлю на кровать ноутбук и подбегаю к зеркалу, чтобы сорвать с головы ободок и встряхнуть волосы. Посмотрев на старую застиранную футболку с Винни-пухом, морщусь.
— Ладно… — бормочу, выбегая из комнаты.
Не надевая куртки, спускаюсь с крыльца, понимая, что у ворот моего дома припаркован совсем не красный внедорожник Кирилла, а черный представительский “мерседес”.
Мороз кусает голые руки, пока открываю калитку. Мои глаза непроизвольно округляются, когда вижу за ней одетую в черную шубу Надежду Александровну Дубцову. Своего декана.
Это чертовски сложно, привыкнуть к тому, как он… похож на нее. Он не ее копия, но у него ее глаза, и это что-то еле уловимое, но я вижу это так отчетливо, что у меня в животе образовывается пустота. Потому что это жутко!
— Могу я войти? — Ровно произносит она.
Понимаю, что пялюсь на нее, как недалекая.
Смутившись, отталкиваю от себя морду притихшего Демона.
Понятия не имею, как должна себя с ней вести, ведь она мой декан. Но она здесь, на пороге моего дома.
Зачем?
— Проходите, он не кусается, — бормочу, придерживая собаку за ошейник. — Тихо! — велю ему, когда пытается обнюхать нашу гостью.
Запах ее духов тяжелый и дорогой.
Мое сердце так скачет, что я забываю о холоде.
Прямо сейчас присутствие Дубцова рядом необходимо мне, как никогда, но он далеко.
Его мать бегло осматривает наш двор, поднимаясь по скрипучим ступенькам крыльца. Дождавшись, пока она войдет в дом, выпускаю ошейник, семеня следом.
Не раздеваясь и не снимая обуви, женщина проходит по коридору, оставляя на полу снежные следы.
Смотрю на них с напряжением, вдыхая инородный терпкий аромат тех самых духов.
Не оглядываясь, она сворачивает в кухню, и мне ничего не остается, как проследовать за ней.
Выдвинув стул, она молча на него усаживается, после чего расстегивает на шубе пуговицы и забрасывает ногу на ногу. Посмотрев на покрытый клеенкой стол, предпочитает сложить руки в замок на коленях.
Это вызывает прилив крови к моим щекам. Не от стыда, а от возмущения, от которого плотно сжимаю зубы.
Осмотрев мою жуткую футболку и лосины, Надежда Александровна бросает взгляд в окно и говорит:
— У меня мало времени. Поэтому начну по существу.
Сложив под грудью руки, чувствую напряжение в позвоночнике, будто вместо него у меня там металлический штырь. Ледяные ладони потеют, и мне хочется обтереть их о футболку.
— Я не хочу, чтобы ты крутилась рядом с моим сыном. — Стряхивает с плеча невидимую пушинку. — Когда я говорю “не хочу”, это значит, что сделаю все, чтобы тебя рядом с ним не было.
Сглотнув горькую слюну, говорю:
— Я люблю его.
— Конечно любишь, — бросает с насмешкой. — Еще бы тебе не любить. Меня все эти подробности не интересуют. Я хочу, чтобы тебя рядом с ним не было.
— Мы встречаемся. — Сжимаю ледяные пальцы в кулаки. — И он… — Мой голос звучит нерешительно, и это меня злит! — Он тоже меня любит. — Выпаливаю, одновременно уверенная и неуверенная в своих словах.