Остался один кусочек.
Я зацепила большими пальцами пояс моих трусиков, чуть выше бедер. Я медленно тянула их вниз, дюйм за дюймом, убедившись, что повернулась и дала ему вид на все триста шестьдесят градусов.
В итоге, я предстала нагая, перед ним, в его собственной спальне. Он чувствовал себя иначе, чем в медовый месяц. Более реально. Он подошел ко мне.
–Бесстыжая, – сказал он, хватая меня за запястья и притягивая к себе, слегка нарушая равновесие. Он держал меня слишком крепко.
Он издал небольшой шум языком: тск, тск. И не мог удержаться от улыбки.
–Подожди здесь, – сказал он, и я стояла у кровати, пока он открыл свой шкаф и мгновение рылся. Я не знаю, что я ожидала, что он принесет, но это, конечно, не было длинной веревкой. Она была длинной и элегантной, глубокого винно-красног цвета. Он позволил ей скользить по моей коже, и я задрожала от ее шелкового ощущения.
–Я должен связать тебя и просто оставить здесь, – прошептал он.
Клянусь, мое сердце остановилось на мгновение.
–Но это было бы не очень весело для меня, не так ли? – он закончил, и я снова вздохнула.
Сначала он слегка обмотал веревку вокруг моих запястий, испытывая меня. Я расслабилась, и он затянул концы туже. Идя строго по ощущениям, было трудно точно сказать, что он делал, но в конце концов, мои руки были связаны друг с другом плотно. Я могла бы поднять их немного, но они были так хорошо прикреплены на запястьях, что я не смогла бы сделать что-то большее.
Веревка чувствовалась жесткой, как будто она была совершенно новой. Он купил ее только для меня, или его последние отношения разорвались до того, как у него появился шанс связать ее? Каким-то образом, я не представляла, что его романтическая запутанность может закончиться хорошо.
Это не было чем-то, о чем я мечтала – не совсем. Но я могла это выдержать. Была кратковременная паника, когда я впервые поняла, насколько я обездвижена, на самом деле, насколько уязвима, но вскоре я немного успокоилась. И вдруг, это чувство спокойствия настигло меня полностью, окружая как теплое одеяло. Освободившись от обязанности двигаться, все, что я могла сделать, это ждать, пока он прикоснется ко мне. Что, на самом деле, было всем, чего я хотела.
Я стояла терпеливо, сосредотачиваясь на дыхании, как Дэниэль научил меня делать раньше.
–Встань на колени на кровати, – услышала я, сквозь свои размышления.
Я забралась на матрас – неловко, без использования рук для баланса и ждала его там. Я почувствовала, как он встал на колени позади меня, положив руку на мое плечо и мягко толкнув. Я полностью потеряла равновесие и уткнулась лицом в подушки. Мне удалось сместить себя, чтобы я могла дышать, но я не могла видеть его, и я не была уверена, что смогу снова встать без его помощи.
Его рука уперлась в мою задницу. Я проделала такую хорошую работу, сосредотачиваясь на своем дыхании до сих пор, что мне просто не приходило в голову, в каком уязвимом положении я находилась. На коленях, с лицом в подушках – он все видел. Я была уверена, что никогда не подвергалась такому воздействию. Я чувствовала, как начинает расти тревога. Я выдохнула, медленно.
Дэниэль провел пальцем по внутренней стороне моего бедра.
– Ты такая красивая, – пробормотал он почти про себя, и у меня появилось истерическое желание рассмеяться. Что за странная вещь, сказанная в такой момент. Как будто он это имел в виду.
Через мгновение я услышала звук разрываемой обертки, а затем я почувствовала, как он прижимается ко мне, легко скользя, пока он не вошел до предела. Я тихо застонала в подушки. Он чувствовал себя прекрасно внутри меня – так, как будто всегда там был. С каждым движением, я чувствовала его глубоко внутри – в очень очевидном, буквальном смысле, но и по-другому, что заставляло мое сердце бешено стучать в груди. О, нет. Это было опасно. Но не так, как я ожидала.
Я никогда бы не догадалась, что простая длина веревки может нанести такой ущерб моей душе. Как бы мне ни нравились наши предыдущие встречи, это было что-то совершенно другое. Это было так интимно, как я и не ожидала. Каждое маленькое ощущение, от синяков пальцев на моей попе до мягкого покраснения от наволочки на моей щеке, заставляло мою кожу покалывать. Мои плечи начали болеть, но это была тихая и удовлетворяющая боль. Он чувствовался до безумия хорошо.
Он ударялся глубоко в меня, что заставляло меня содрогаться, и я почувствовала теплые струйки удовольствия, пронизывающие все мое тело. Его пик был каким-то постепенным и одновременно внезапным – как будто наблюдая, как воздушный шар воды взрывается в замедленном движении. Я издавала мягкие, приглушенные звуки, когда мое тело пульсировало и дрожало. Посреди этого я почувствовала, как он набухает внутри меня, а его член, успокаивается от непрерывного движения.
Затем он отстранился от меня, вернувшись через несколько мгновений, чтобы положить меня на мою сторону и быстро развязать веревки. Я чувствовала себя полностью изможденной и измученной, ошеломленной, как будто я могла начать смеяться и плакать, не останавливаясь, в течение нескольких часов. Он обнял меня рукой, и я прижалась к нему. Тепло его кожи и звук его сердцебиения как-то доходили до меня сквозь дымку чувств и ощущений, в которых все еще находился мой разум.
Я вздохнула.
Глава 14
На следующее утро я спустилась на кухню с улыбкой на лице. Дэниэль вернул мое «Доброе утро» не совсем так, как я ожидада – я не была уверена, чего я ожидала, но это, конечно, не было следующей вещью, которая вышла из его рта.
–Прошлой ночью, – сказал он. – Это не может...мы не можем позволить этому случиться снова.
–Что ты имеешь в виду? – Я точно знала, что он имел в виду, но не хотела в это верить.
–Мы не можем размыть границы, – сказал он. – У нас деловое соглашение. Это не очень ... это плохая идея позволить вещам запутаться.
–Я думала, мы согласились, что это не имеет значения.
Его глаза выглядели грустными, но решительными. Я знала, что не смогу отговорить его от этого, но я не смогла бы простить себя, если бы не попыталась.
–Мэдди, прости меня. Я знаю, это было весело. Это не личное дело каждого. Ты очень симпатичная. Я хорошо провожу время, когда мы...вместе. Но это не может продолжаться. Мы должны контролировать себя.
Я хотела закричать.
Я хотела бороться с ним, кусать и пинать, бросать в него вещи – я хотела делать все иррациональные вещи, которые приходили мне в голову, но вместо этого я просто стояла там, очень неподвижно, глядя на него. Кивая.
Он наблюдал за мной, ожидая от меня какой-то реакции. Но я бы не доставила ему такого удовольствия.
–Хорошо, – сказала я самым нейтральным голосом, которым могла.
Я развернулась и исчезла в своей студии, где я приступила к погрому, приступая каждый раз к новому листу, и что я разорвала пять листов, прежде чем остановилась.
***
После утреннего разговора, все было очень тихо. Мы редко говорили, уклоняясь друг от друга в основных комнатах и спали в трех футах друг от друга. Слава Богу, за эту огромную кровать. Я начинала думать, что все останется так навсегда – ну, не навсегда. На оставшуюся часть года, во всяком случае.
Я научилась бояться выходных. Все было не так плохо, когда я была одна, но я даже не могла сосредоточиться на своем искусстве, когда знала, что он в квартире. К счастью, он начал проводить все больше времени вдали от дома, даже когда он не работал. Я никогда не спрашивала, где он. Иногда его даже не было дома, когда я ложилась спать.
В понедельник утром я спустилась вниз, чтобы узнать, что он все еще на кухне. Дерьмо. Это был праздник. Я совсем забыла об этом. Я пыталась отвлечься и пройти мимо него к холодильнику, но я чувствовала, что он смотрит на меня, и я знала, что он собирается что-то сказать.