— Все хорошо, — сказал доктор и вздохнул с облегчением. — Ты свободна, Люси. — Он подошел к решетке, чтобы лучше видеть обитателя камеры: — Не знаю, как вас благодарить, молодой человек.
— Я объяснил Люси, как она может отблагодарить меня, — спокойно сказал Николас Гордон. — У вас есть время, чтобы обсудить мое предложение, доктор?
Доктор Каниган был озадачен. Он пожал плечами и сказал:
— Конечно.
Надзиратель открыл дверь моей камеры. Я вышла и обратилась к нему по-китайски:
— Не могли бы вы оказать нам неоценимую услугу и позволить поговорить с этим несчастным узником всего несколько минут, уважаемый господин?
Я полагаю, он получил целый соверен, потому что улыбнулся и ответил:
— Сколько вашей душе угодно. Но разговоры ему не помогут. Все золото Кайлин не спасет этого несчастного. Он нанес оскорбление благородным предкам Хуанг Кунга. — Тюремщик провел рукой по своей шее и загоготал, потом повернулся и пошел по коридору прочь.
Доктор Каниган спросил:
— Что все это значит, Люси?
Я подошла к нему: он стоял у двери камеры Николаса Гордона. Я терла лоб, стараясь подыскать простые слова для объяснения. Я чувствовала, как на меня наваливается усталость и все вокруг становится похожим на сон.
— Этот джентльмен хочет, чтобы сегодня я вышла за него замуж, — сказала я.
Доктор Каниган заморгал, посмотрел на Николаса Гордона и спросил:
— Вы — ненормальный?
— Нет, доктор. Все довольно просто. Мне осталось прожить что-то около суток, и у меня есть очень важная причина личного характера, чтобы до смерти вступить в законный брак. На данный момент Люси — единственная кандидатура, но я готов обсудить другие предложения, если таковые имеются.
— Осталось прожить сутки? — проговорил медленно доктор Ленгдон. — Вы не могли бы объяснить поподробнее?
В нескольких предложениях Николас Гордон повторил историю, которую я только что узнала. Когда он рассказал, как осквернил склеп с останками предков Хуанг Кунга, доктор Каниган вздрогнул и сокрушенно покачал головой.
— Господи! Мальчик мой, — наконец сказал он, — вы не найдете себе злейшего врага во всем Китае. Хуанг Кунг ненавидит нас.
— Он дал мне это понять. С наслаждением рассказал о подробностях предстоящего мне переселения в мир иной, — спокойно сказал Николас. — Ничего нельзя изменить, поэтому давайте не будем терять времени. Я хочу жениться на Люси сегодня. Вы можете это организовать?
Доктор Каниган вынул носовой платок и вытер лицо.
— Мне это не нравится, — резко сказал он. — Черт возьми, Гордон, ей же всего семнадцать!
— Господи, перестаньте! Она скоро овдовеет. Для нее ничего не изменится, она лишь станет моей наследницей, а это все, чего я добиваюсь. Да, есть еще кое-что. У меня осталось сто двадцать соверенов. Вам что-то придется потратить, чтобы организовать свадьбу, но, по крайней мере, сотня останется. Это мой свадебный подарок невесте. Она сможет какое-то время прокормить этих несчастных ребятишек в миссии.
В любое другое время я была бы рада без меры при одной мысли о такой неслыханной удаче. Я даже и представить не могла, как долго смогла бы продержаться миссия при таких деньгах. Но я не радовалась. Мне было холодно, плохо, и я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Странно: такое случалось со мной лишь, когда я была очень счастлива. Встревоженный, доктор Каниган стоял, теребя подбородок. Наконец, он сказал:
— Ну что, Люси?
Я долго молчала. Молчали мужчины. Они, видно, понимали, что я пытаюсь привести в порядок свои мысли, и не торопили меня. Мне было трудно соображать, особенно когда я смотрела на Николаса, зная, какую ужасную участь уготовил ему Хуанг Кунг. Мне было невыносимо думать об этом. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Я обязана этому человеку всем. Он объяснил мне, как я могу с ним расплатиться, и мне это не будет ничего стоить. Наоборот, я многое получу. Надолго, возможно, лет на пять или даже больше, я избавлюсь от страха. Я не буду просыпаться по утрам и мучиться от того, что мне нечем кормить детей.
Я читала «Венчание» в молитвеннике мисс Протори и вспомнила, что должна буду дать клятву любить и уважать Николаса, пока смерть не разлучит нас. Это ложь, но она долго не проживет. Я снова задрожала и сказала:
— Если вы хотите на мне жениться, мистер Гордон, я согласна.
— Спасибо, Люси, — вежливо сказал он, — я очень тебе благодарен. — Он посмотрел на доктора: — Можно это устроить? Люси говорила о священнике по фамилии Тэттерсолл.
— Да. Я лечу его. Я бы сказал, что он ваша единственная надежда, в основном потому, что он старый и рассеянный. Сомневаюсь, поймет ли он, что происходит и почему.
— Но он согласится?
— Думаю, что смогу его уговорить.
— Все должно быть законно и надлежащим образом оформлено, доктор. Разрешение. Свидетельство. Все необходимые документы.
— Я в этих делах не разбираюсь. Может быть, вам повезло. Мне пришлось копаться в его письменном столе: я что-то для него искал, когда он заболел, несколько месяцев назад. Похоже, у него есть бланки и свидетельства на все случаи жизни.
— Хоть в этом повезло для разнообразия, — серьезно сказал Николас. — Сделайте еще одно одолжение, прежде чем уйдете. Заплатите, пожалуйста, чиновнику, чтобы мне принесли бумагу и ручку. Я хочу написать завещание.
Глава 15
Следующие два часа я помню смутно. Мы наняли рикшу до дома мистера Тэттерсолла. Хозяин уже лег спать, но не возражал, когда его разбудили. Мистер Тэттерсолл предложил нам выпить с ним чаю. Оказалось, он думает, что сейчас начало зимы и поэтому так темно, но еще не поздно, как раз время пить чай. Увидев, на какие штучки способно его сознание, я решила, что нам потребуется не один час, чтобы объяснить ему, зачем мы пришли. Но я ошиблась. Когда доктор Каниган объяснил ему обстоятельства дела, старый седой священник сказал:
— Ах, да. Да, у меня был подобный случай в… когда же? В 1872 году, мне кажется. Нет, возможно, в 1873-м. Молодой морской офицер оказался в самом центре битвы между двумя китайскими вождями. Ему нужно было на юг. Был смертельно ранен. Женился на девушке, которая за ним ухаживала в миссии. Тогда здесь была миссия. А может быть, в 1874-м? Я посмотрю. Я храню все свои дневники, знаете ли.
Он начал вставать со стула, но доктор Каниган вежливо объяснил ему, что его старые дневники могут подождать более подходящего часа. Хоть я и старалась держаться прямо, я, очевидно, задремала прямо на стуле, потому что их разговор доносился до меня как будто издалека. Длился он недолго, и я несколько раз слышала, как мистер Тэттерсолл говорил:
— Ну, если вы так говорите, доктор…
Затем доктор Каниган легонько растолкал меня, и я подтвердила, что у меня нет ни родителей, ни опекунов и что я согласна на брак. Мы потратили еще полчаса, потому что мистер Тэттерсолл не сразу нашел все необходимые бумаги, и, наконец, вышли из дома. Мы проделали обратный путь к тюрьме на рикшах по темному и затихшему городу.
— И Хуанг Кунг собирается казнить бедного юношу? — задумчиво сказал мистер Тэттерсолл, опираясь на руку доктора Канигана, когда мы вошли. — Печально. Очень печально. Хотя не могу сказать, что меня это удивляет. — Он покачал головой. — Меня в Китае уже ничем не удивишь.
Люди в других камерах уже спали, но Николас был у двери своей камеры, пока мы шли по коридору. За небольшое вознаграждение надзиратель принес стул для мистера Тэттерсолла и маленький столик. Это была жуткая, неправдоподобная сцена. Казалось, что часть моего сознания уснула. Наверное, усталость, страх и ужас этого длинного дня взяли свое. Доктор Каниган представил Николаса священнику, и трое мужчин какое-то время разговаривали, но я не понимала о чем. Мне показалось, что мистер Тэттерсолл целую вечность задавал вопросы и что-то писал на бумагах, которые принес с собой. Наконец, он получил ответы на все вопросы и был готов к проведению брачной церемонии.