В первую неделю ноября на каникулы приехала Аманда. Радовалась я недолго, потому что она очень изменилась и стала надменной. Я надеялась, что со временем это пройдет, когда она свыкнется с новой для себя ролью взрослой барышни. В душе Аманда была доброй девушкой, но сейчас мы стали чужими друг другу.
От слуг я с сожалением узнала, что Метью Фогон заболел ветрянкой и остался в школьном лазарете на каникулы. Я так надеялась, что скоро увижу его в тайном убежище. Мне было грустно, когда я навещала обитателей его зоопарка.
Пятого ноября англичане отмечают раскрытие «Порохового заговора». В Китае в дни памятных дат и праздников часто устраиваются фейерверки. Я сама видела лишь один, когда в Лин Кайфер собрали богатый урожай и у крестьян были деньги на устройство праздника. Мне было тогда тринадцать лет, и мы все: дети, мисс Протори и я — ходили в деревню смотреть фейерверк.
В Англии делают чучело Гая Фокса и сжигают на костре. Аманда заявила, что День Гая Фокса — ребячество, но, когда мистер Грешем предложил не отмечать этот день в «Высоких зарослях», она рассердилась и сказала, что мы обязаны устроить праздник, потому что слуги его обожают.
Костер соорудили накануне на открытом участке в центре долины, где склон переходит в широкую площадку. Слугам разрешили принимать участие в празднике, руководил Марш, а лакей Альберт помогал ему. Миссис Троубридж сделала бутерброды и приготовила колбаски, которые собирались поджарить на угольной жаровне возле костра.
К шести вечера, когда костер зажгли, было уже темно. Собралась вся семья: вечером из Лондона приехал Эдмунд. Тепло одетые, мы стояли у костра. Трещали дрова, и пламя лизало чучело в уродливой маске. Марш раздал всем бенгальские огни, и вскоре Аманда визжала от восторга, забыв о своем презрении к детскому празднику.
В небо полетели ракеты, оставляя за собой огненный след. Высоко в воздухе раскрывались сияющие шары зеленого, красного и синего цветов. С той стороны, где стояли слуги, слышался визг, смех, шум возни. Мальчик-садовник уронил шутиху, она упала туда, где стояли девушки. Марш сурово отчитал парня, а Альберт дал подзатыльник.
По всей долине жгли костры, трещал хворост, звучали выстрелы, хлопки. Вся деревня устраивала фейерверк. Каждую секунду в темное небо взлетали ракеты с огненными хвостами.
Дым густел и вскоре повис над долиной. Альберт подкинул свежих поленьев. Из костра повалил густой дым. У меня заслезились глаза, и я отошла в сторону. Я смотрела на костер. Все происходящее казалось нереальным, как во сне: темные фигуры причудливо двигались на фоне дыма и огня, словно это не живые люди, а тени. До меня доносились голоса, смех, но они жили отдельно, как будто никому не принадлежали. Время вокруг меня остановилось. Я не знаю, как долго я грезила. Внезапно очнувшись, я поняла, что не одна. Терри Фогон шел ко мне сквозь дым.
На нем не было ни пальто, ни шляпы. У него был тяжелый взгляд. Казалось, синие глаза светятся в темноте. Я не шевелилась. Я бы не смогла тронуться с места, даже если бы захотела, я словно повисла в пустоте. Он остановился, глядя на меня пронзительными голубыми глазами. Я не поняла, что означает его взгляд. Он медленно поднял руки, замер и схватил меня за плечи. Я не сопротивлялась.
Он обнял меня. Не знаю, сколько мы так простояли. Он поднес руку к моему лицу, приподнял его и поцеловал меня. Я очнулась и поняла, что обнимаю его, мои губы отвечают на поцелуй. Он оттолкнул меня и недоуменно посмотрел. Мне показалось, что он озадачен своим поступком. Он с такой силой схватил меня, что мне стало больно. Я должна была что-то сказать, но что? Пока я подыскивала слова, он отпустил меня, повернулся на каблуках и быстро пошел прочь.
Через несколько секунд он растворился в клубящейся тьме. Я поежилась, стряхивая с себя оцепенение, и пошла за Терри Фогоном. Я двигалась наугад, спотыкаясь о кочки. Трава цеплялась за ноги. Он не может так уйти. Он должен что-то сказать. Я не понимала, люблю ли я Терри Фогона. Но он нашел меня в темноте, он обнимал и целовал меня. Он не может вот так уйти, не сказав ни слова!
Дым окутал долину, как одеяло. Голоса звучали тише. Я наткнулась на куст, обошла его и увидела Терри Фогона там, где меньше всего ожидала увидеть: он шел в сторону противоположную «Луноловам». Я побежала за ним. Он, наверное, услышал мои шаги, потому что остановился и оглянулся. Он всматривался в клочья дыма, плывущие в воздухе. Порыв ветра отнес дым в сторону, и я остановилась, словно наткнулась на невидимое препятствие. У меня подкосились ноги. Это — не Терри Фогон. Человек, которого я увидела, лежал в могиле на другом краю света. И звали его Николас Гордон.
Я сгорбилась, закрыла лицо руками. Наверное, я сошла с ума. Он стоял у меня перед глазами. Я видела густые темные волосы, спадающие на лоб, узкие скулы и широкий рот. Другими были только глаза: они не улыбались насмешливо, как прежде, в них была пустота.
Я медленно подняла голову, опустила руки и посмотрела туда, где он стоял.
Никого. Темнота и клубящийся дым. Ничего больше.
Я так сильно стиснула зубы, что у меня заболели челюсти. Я сделала то, чего раньше никогда не делала, о чем только в книгах читала: я больно ущипнула себя за щеку и поняла, что не сплю. Я видела Николаса Гордона или человека, как две капли воды на него похожего? Может, я видела призрак? Или я внезапно сошла с ума?
Мне казалось, что я тоже призрак. Я повернулась и побрела на свет костра, который был от меня примерно в ста шагах. Я не могу сейчас никого видеть, не должна. Иначе, если со мной кто-нибудь заговорит, я сорвусь и дам волю разгулявшимся нервам. Я повернула направо. Нужно обойти костер, чтобы добраться до «Высоких зарослей» незамеченной. Мне хотелось запереться в своей комнате. Там я успокоюсь и возьму себя в руки.
Ноги налились свинцом, но я все равно бежала, спотыкаясь. Меня тянуло прочь от этого места, населенного призраками. Я хотела в «Высокие заросли», там тепло и безопасно. Нога попала в пустоту, я беспомощно подалась вперед и покатилась вниз, вскрикивая каждый раз, когда ударялась о кочки, и пытаясь схватиться за что-нибудь. Я забыла, что мы на холме, забыла про крутой спуск.
Падая, я подставила руки, чтобы уберечь лицо. Я катилась вниз всего несколько секунд и поняла, что спуск сейчас закончится. Нога моя за что-то зацепилась, и меня перевернуло.
В голове вспыхнуло, и мир вокруг перестал существовать.
Глава 36
Я продрогла насквозь. В голове — тупая ноющая боль, очень болело над ухом. Я лежала боком на холодном влажном камне. С трудом сев, я осторожно потрогала шишку на виске, очевидно, от удара о камень. Мне казалось, что я очнулась не от обморока, а от сна. Я смутно помнила, как меня подняли чьи-то сильные руки, и голос что-то нашептывал мне. Но эти воспоминания таяли с каждой минутой.
Внезапно накатила тошнота, лицо покрылось холодным потом. Отдышавшись, я медленно встала на колени и огляделась. Мне стало страшно, и я судорожно вскрикнула. Ничего не видно: ни мерцания звезд, ни пламени костров в долине, ни ракет в небе. Вокруг было черно. Я ослепла.
В панике я поползла. Я судорожно водила руками — искала траву, пучками росшую на склонах. Но вместо травы кругом были камни, и никакого склона не было, я находилась на плоской каменистой площадке. Я упала не здесь. Может быть, я еще какое-то время брела, ничего не соображая, пока окончательно не потеряла сознание?
Воздух вокруг был странным: никакого движения, ни малейшего звука. Я плотнее закуталась в пальто и услышала слабый шум. Спички… коробок спичек, неполный. Я вспомнила, что положила его в карман, когда выходила из дому, на всякий случай, если мне разрешат поджечь фейерверк. Руки так замерзли и дрожали, что я долго не могла вынуть спичку. Пламя от нее так меня приободрило, что я чуть не разрыдалась.
Я не ослепла.
Я подняла спичку. Я сидела у неровной каменной стены, довольно длинной, потому что конца мне не было видно. Напротив меня, футах в двадцати, — другая стена из грубого камня. Надо мной — каменный потолок, с которого капает вода. Огонь обжег пальцы, и спичка погасла, стало еще темнее. Я знала, где находилась. Ужас охватил меня.