Адель молчала.
Рон подошел к ней. На этот раз не пытаясь дотронуться и обнять. Просто стоял рядом. Все, что накопилось — выплеснулось разом. Вся ненависть.
— Я тоже могу тебя помочь, — сказал он. — Не поединком, без всего этого божественного пафоса, куда проще. Мы просто скажем, что всю ночь были вместе. Ты не помогала принцессе и ничего не знала, потому, что была со мной. Не сказала сразу, потому, что мы еще не женаты, такое не стоит говорить при всех. Но пренебрегать такой правдой не стоит. Жизнь дороже. Думаешь, отцу доставить удовольствие наказать тебя? Или ему доставит удовольствие сметь старшего сына? Как бы там ни было, но Йоан его сын. Только Локхарты настаивают. Они хотят крови, потому, что Валерио уже объявил, что раз принцесса сбежала, он больше не останется здесь. И возьмет в жены Бритти Олстер, наследницу Керкуби, он уже заключил с Калумом все договора. И брачный, и торговые и все, что только можно. Заранее. Он знал. А Бритти — невеста Дона. И Дон не хочет прощать. Ришерт не хочет. И все это в их доме. Ты, сама по себе, никому не нужна. Скажи, что была со мной. И, если не избежишь наказания совсем, то, по крайней мере, кара не будет суровой. Я помогу тебе. Ты согласна? Только нужно сказать сейчас, не тянуть. Иначе будет поздно.
Он подошел совсем близко. Улыбался, глядя ей в глаза. Сверху вниз, Адель вдруг почувствовала себя такой маленькой и беспомощной рядом с ним. Ей нужна защита… Она и правда не хотела ничего плохого… Это так просто.
— Просто поцелуй меня, если согласна. И я пойду защищать тебя. Ты же почти моя жена.
Его глаза хищно поблескивали.
— Мы уже были вместе, помнишь? — говорил он. — Тебе же понравилось. Почему бы не сделать это снова? И все будет хорошо.
Чуть наклонился к ней. Ожидая.
И никто не умрет. Как можно не согласиться?
Кому она верит больше?
— Нет, — сказала Адель.
27. Поединок
Несколько дней до отъезда прошли словно во сне.
К ней не приходил никто, ничего не хотел и ничего не требовал.
Молчаливая горничная приносила еду, воду для умывания. Адель не нуждалась ни в чем, кроме человеческого общения. Даже Рону, наверно, она была бы рада…
Хоть немного понять, что происходит там, за стенами ее комнаты.
Она точно знала только одно — Тавиш готов защищать ее до последнего. Это обнадеживало, и пугало ее одновременно. Ее окна выходили на маленький внутренний дворик, и каждое утро можно было видеть, как Тавиш упражняется там во владении мечом. С рассвета и до полудня, а то и дольше. Его противники меняются, иногда даже он занимается один. Но не останавливается. Раз за разом. Упрямо. Адель понимала, что если понадобится, он выйдет сражаться в Круг. И погибнет. Потому, что она виновата. Разве можно такое допустить?
Она не позволит ему.
Если сейчас хоть что-то от нее зависит, она не позволит.
Лучше выйдет сама.
Или признается… к чему этот фарс? Взять и признать свою вину. И всем станет легче.
В Несбетт ее везли в карете, вокруг гвардейцы. Тавиша она видела только издалека. И он тоже выдел ее. Остановился, вытянулся, словно надеясь что-то сказать.
Несколько дней взаперти в душной коробке. Ее укачивало, не хватало воздуха, но она не жаловалась. Глупо жаловаться.
Король зашел тихо, взял табуретку, сел напротив Адель.
Она с самого утра сидела у окна. То ли ждала, то ли просто… Адель уже сама не знала, чего она ждет. Ей казалось, она сходит с ума. Это невыносимо.
Она хотела было встать, приветствуя короля, но он лишь отмахнулся. Сейчас эти формальности ни к чему.