Небо темное, тяжелое, осенние тучи застилают солнце.
Страшно.
Холодно. Холод пробирает до костей. И отчаянно мерзнут ноги.
Они кружат. Вернее, Йоан стоит, а Доунан Локхарт кружит, словно пытаясь обойти Йоана кругом. На безопасном расстоянии пока, не пытаясь приблизится, присматриваясь.
Дон выше на голову и вдвое шире. Словно огромный медведь. Воин. Он тоже неизменно уверен в себе. Ухмыляется, небрежно поворачивает восьмеркой тяжелый меч в ладони, будто легкую тросточку. И снова. Красуется. Словно это игра.
Дон не сомневается в своей правоте. Он желает возмездия.
Йоан спокоен и осторожен. Очень собран. Ничего лишнего. Его движения скупы, только самое необходимое, никаких танцев, никакой красоты. Он всего лишь поворачивается на месте, стараясь не оказаться к Дону спиной. Долго. Плечи расслаблены. Колени чуть согнуты. Он медленно перекатывает с пятки на носок, чуть приподнимаясь, и обратно. Не спеша переносит вес с одной ноги на другую.
По правилам они сражаются без доспехов, никакой защиты.
— Ты уже боишься? — смеется Дон, его дыхание поднимается облачком пара.
Йоан молчит. Словно не слышит вовсе, смотрит Дону в глаза и молчит. Равнодушно.
И это равнодушие злит Дона. Раздражает.
— Боишься, да?
Замах, ложный выпад, и острие меча проходит буквально на ладонь от лица Йоана. Тот даже не вздрагивает, не моргает. Смотрит в глаза, словно этот меч, сверкнувший рядом, всего лишь призрак. Сквозь него.
Дон страшно рычит.
И следующий удар уже настоящий. Но Йоан только плавно делает шаг назад и в сторону, и удар проходит мимо.
— Давай! Дерись! — рычит Дон. Совсем как Роналд на турнире.
Рубит, что есть силы. Удары сыпятся один за другим, нечеловечески быстро. Но Йоан только уклоняется, ни разу не отвечая, даже не поднимая оружия. Острие клинка смотрит в землю.
— Дерись!
Дон наступает. Меч сверкает в его руках. Он гонит Йоана к границе каменного Круга. Если Йоан заступит за край — он проиграет, это равносильно бегству. И деваться уже почти некуда. Дон не дает ему даже перевести дыхание. Еще немного, уже некуда отступать… И, словно чувствуя скорый финал, Дон с чудовищным ревом рубит со всей силы, обеими руками.
И только теперь Йоан впервые принимает удар. Блокируя. И вся мощь, вся сила, вся тяжесть этого огромного медведя разом обрушивается на него.
Разбиваясь. Словно волна о скалу.
На мгновение все замирает.
Захватывает дух.
Дон еще пытается навалиться и продавить, но Йоан держит. Спокойно. Только чуть подавшись вперед, отставив ногу для устойчивости. Держит одной рукой. Сдерживает. Но, кажется, сейчас не выдержит сталь и сломается клинок.
С неба степенно спускаются первые снежинки.
Слышно, как Дон хрипло дышит в тишине, он устал.
Скрежет.
И Йоан, вдруг, отскакивает в сторону, сбрасывая клинок Дона со своего. Разворачиваясь. И с широким размахом бьет…
Удар приходится сзади, у основания шеи, и на мгновение кажется, сейчас голова слетит с плеч.
Сейчас…
Плашмя.
Удар приходится плашмя, не острием, обозначая, сбивая с ног, но не нанося реального вреда. И Дон падает. На колени.
Его руки за границей круга, его ноги… Ноги — нет. Еще бы чуть-чуть, полшага, даже меньше, и Йоану можно было бы засчитать победу. Это было бы так просто… Дон перешел бы черту, и все бы закончилось. Но сейчас нет.
Есть время ударить снова.
Бесконечная бездна времени.
Но Йоан медленно отходит назад. В центр круга.
Дон стоит на коленях, тяжело дышит. Долго. Приходя в себя и собираясь с силами. Трет пятерней шею, смотрит на пальцы… крови нет.
Пытается осознать.
Трибуны сначала замирают, затихают, повисает густая, невозможная тишина.
Потом взрываются ревом. «Локхарт! Медведь! Убей! Убей его! Пусть он умрет!»
Замирает сердце.
Совсем. Останавливается.
Невозможно.
Адель сидит на своем месте, и, кажется, она сама уже умерла.
«Мы победим», — Йоан уверен, несмотря ни на что. Он ведь знает, что делает.
Он обещал победу!
Но какой ценой?
У границы круга Дон Локхарт поднимается на ноги.
А потом — слово что-то идет не так.
Йоан стоит в центре, не двигаясь. И Дон идет на него, меч в его руках — словно лопасти бешенной ветряной мельницы. Ближе… Снова Йоан не делает даже попытки закрыться или уйти в сторону. Только отклоняется назад в самый последний момент. Кажется, ничего…
Кровь.
Острие клинка, самым концом, успевает прочертить алую полосу — через лоб, переносицу и щеку, наискосок.
Адель вскрикивает.
Йоан стоит на ногах. Алая струйка бежит по его лицу. С подбородка на землю… на камни священного Круга. И руны под ногами тускло вспыхивают.