— Остается сделать вывод, что бедный мистер Рейно сам перерезал себе горло, — сухо резюмировала Холлис. Еще она сообщила, что принцы Алусии просто раздавлены этим преступлением, что, в общем-то, понятно. — Но наследный принц, несмотря на трагическую утрату, во время встреч держится превосходно, — по секрету поведала она. — Он продолжает настаивать на подписании торгового соглашения.
Элиза вспомнила зеленые глаза в прорезях маски и мысленно представила, как в них плещется боль утраты.
— Теперь мне нечего писать в газете, — вздохнула Холлис. — Обсуждать модные фасоны в свете такой трагедии довольно нелепо, как полагаешь?
— Разумеется, — согласилась Элиза.
— Но, правда, миссис Пендерграст подарила мне чудесную выкройку рубашечки для младенца на крестины, — призналась Холлис.
Однако газета Холлис недолго обходилась без увлекательных новостей. Все изменилось в одно утро, когда мистер Френч, который обычно доставляет почту, не явился в дом на Бедфорд-сквер. Вместо него пришел какой-то плотный коротышка, ростом едва ли выше ребенка, в засаленной кепке и грязном пальто. Элиза пару раз уже замечала, как он околачивается неподалеку от рынка в Ковент-Гарден.
Он протянул почту Элизе.
— А где мистер Френч? — поинтересовалась она, осторожно принимая послания из его черных от грязи рук.
— Знать не знаю, мисс. — Казалось, он хочет побыстрее убраться восвояси. И действительно, как только она взяла у него почту, он сбежал по ступенькам и что есть духу кинулся через площадь.
В стопке писем лежала написанная от руки записка, которая в один миг изменила жизнь Элизы.
Глава 7
— Вот вам, пожалуйста, черным по белому — слухи, указывающие на Ростафана, опубликованы в какой-то дамской газете. Только представьте!
Веселье, царившее на королевском бале-маскараде, было омрачено трагической смертью одного из высших алусианских вельмож. Хотя и не подобает нам заниматься досужими вымыслами, все же невозможно не задаться вопросом: отчего некий высокопоставленный представитель Алусии, известный своей неукоснительной верностью церемониалам, отсутствовал в зале перед последним туром танцев? И где он находился в ту минуту?
Недостойными нас были бы и домыслы относительно того, что станет делать некая дама — столь же грациозная, сколь и беззаботная, — обретшая недавно законного супруга; что станет она делать, когда узнает о пристальном интересе супруга к ее ближайшей подруге.
Следовательно, мы воздержимся от всяких домыслов.
— «Известный своей неукоснительной верностью церемониалам», — сдвинув брови, повторил Кай. — Известный? Генерал? Высокопоставленный вельможа? Это намек на Ростафана?
Кай, Себастьян и Леопольд склонились над газетой, которую Леопольд принес Себастьяну. Леопольд сказал, что ему на эти слухи намекнул кто-то из его приятелей, заметив, что обвинение напечатано черным по белому. Но кто мог выдвинуть подобное предположение? И на какие факты опираясь?
Себастьян полистал газету, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. На страницах в основном размещались объявления о дамских платьях или иных товарах, например, сиропе для прорезывания зубов у младенцев или помаде для волос, при использовании которой гарантирована более густая и длинная шевелюра, если втирать ее в голову трижды в день.
Там еще были опубликованы житейские советы, помогающие поддерживать идеальный порядок в доме и прекрасное настроение у супруга. А еще небольшая статья, в которой подробно рассказывалось, как правильно накрывать на стол, и детальные указания, как пошить сорочку ребенку на крещение.
А на самой последней странице, под заголовком «Городские новости», напечатан этот… домысел? Глупая шутка? Ложный след?
— Я хочу поговорить с тем, кто решился опубликовать подобную чепуху, — сказал Себастьян, с отвращением отбрасывая газету. — Кто этот человек, который получает выгоду от этих сплетен? — Он посмотрел на министра иностранных дел. — Кто смеет публиковать подобную чушь, не располагая достаточными доказательствами?
Кай взглянул на Леопольда. Тот пожал плечами.
— Выясни, — отрывисто бросил Себастьян. — Приведи его ко мне. Я хотел бы поговорить с автором.
— Ты? — Леопольд покачал головой. — Ты не можешь разговаривать с ним лично, Себастьян. Кто угодно, только не ты.
Больше всего в жизни Себастьян терпеть не мог, когда ему указывали, что он может делать, а что нет.
— Почему, черт возьми?
— Ты сам все прекрасно знаешь. Власти Англии проводят расследование. Ты не можешь начинать собственное. Только подумай, как это будет выглядеть со стороны, если наследный принц Алусии будет бегать по Лондону в поисках доказательств подобно рядовому констеблю.
Себастьян щелкнул пальцами в ответ на слова брата. Ему плевать на то, что о нем будут говорить. Смерть Матуса стала для него настоящим ударом. Он просто обязан что-то сделать.
— Допустим, тебе наплевать, — решительно заявил Леопольд. — Но подумай, что скажет наш отец, король.
Эти слова заставили Себастьяна призадуматься. Его отца всегда очень сильно заботило то, что подумают окружающие. Король Карл верил, что только честное и справедливое правление и тот факт, что он предстает перед всем миром как истинный и беспристрастный монарх, помогали ему удержаться на троне, когда ходили слухи, что притязания Феликса на трон вполне законны.
Себастьян выглянул в окно. Он не мог вычеркнуть из памяти образ Матуса, лежащего на кровати с перерезанным горлом. Он не мог отделаться от чувства вины за то, что в ту злополучную ночь так и не вернулся в свои покои. Если бы он пришел, как обещал, Матус был бы с ним.
— Найди того, кто это написал, — негромко приказал он.
Секунду никто не шевелился. Себастьян, продолжая смотреть в окно, спросил:
— Почему ты до сих пор здесь?
Кто-то из присутствующих покинул комнату. А затем перед Себастьяном встал Леопольд. Он был единственным, на кого не действовали титулы Себастьяна.
— Если хочешь что-то сказать, говори, — сказал Себастьян.
— И скажу. Не дури, Себастьян. Пусть соответствующие органы расследуют его смерть. Ты только будешь мешать.
— Возможно, ты и прав, братец. Но Матус был мне другом, и я не намерен оставаться в стороне, позволяя каким-то безликим англичанам заниматься поисками.
— Ты приехал, чтобы подписать торговое соглашение, Себастьян. Твое торговое соглашение. Если ты будешь распыляться, рассеивая свое внимание, то очень легко потеряешь контроль над переговорами. И где ты тогда окажешься? Ты обязан думать об Алусии.
— Я денно и нощно думаю об Алусии, — мрачно произнес Себастьян. — Вся моя жизнь посвящена Алусии. Но Матус был моим другом, Лео. Быть может, моим единственным настоящим другом. Разве ты не сделал бы такую малость для своих друзей? Ради меня? Какой же из меня принц, если я буду сидеть сложа руки, позволяя другим искать правосудия?
Леопольд застонал. Он потер лицо руками.
— Я не могу остановить тебя. Но действовать в одиночку нельзя. Я не позволю.
Себастьян смолчал и вновь повернулся к окну. Он решил, что не стоит спорить с братом: пусть Леопольд думает, что ему удастся каким-то образом повлиять на его, Себастьяна, поступки.
В тот же день после обеда, когда Леопольд пил чай, а Себастьян нервно расхаживал по комнате, Кай вернулся в сопровождении господина Ботли-Финча, английского атташе, которому было предписано осуществлять связь между Себастьяном и английским правительством, пока принц будет пребывать с визитом в Лондоне.
— Вам известно, кто это печатает? — поинтересовался Себастьян, швыряя на стол перед атташе газету.
Господин Ботли-Финч был сухопарым мужчиной с синими губами, песочного цвета кожей и тщательно причесанными волосами, которыми он пытался прикрыть появившуюся лысину. Он почтительно поклонился.