— И зубы в три ряда! Хороши у тебя эротические фантазии! — рассмеялась Вика. Логинова, а ты, случаем, не перепутала аллигатора с олигархом?
— Одно другого не исключает, — кладя в рот шоколадную конфету, миролюбиво ответила Катя. — Давай врубай свою драму. Хоть на чужую любовь поглазеть, раз уж со своей облом.
В середине фильма Вика заерзала в кресле и не удержалась от комментария:
— А поцелуйчики-то так себе, не впечатляют. Мужик, конечно, что надо, но целоваться не умеет.
— А мне нравится, — возразила Катя, не отрываясь от экрана.
— Нет, девочки, — поучала Вика, — красивый мужик еще не факт, что хороший любовник.
— Открыла Америку! Конечно, если два в одном флаконе, то намного лучше, — отмахнулась от нее Катя, продолжая следить за игрой актеров.
— Интересно, а как с этим делом у нашего красавца Кронберга? По премиум-классу? — спросила Вика, лукаво посматривая на Ларису.
— Очень интересно? — проговорила Лариса, взглянув на подругу отстраненно, без улыбки.
— Кончай, Виктория, в душу лезть! — строго сказала Катя и, немного помедлив, добавила: — Это тебе не ресторанный кадреж, поняла?
— Господи, совсем в юморе не понимаешь, как я погляжу, — фыркнула Вика, нервно закидывая ногу на ногу. — Окончательно обабились. Раньше, если помните, мы делились более пикантными подробностями.
— Ты еще пятый класс вспомни, — проворчала Катя, нехотя оторвавшись от экрана. — Мы не обабились, а мудрее стали.
— Совсем как змеи, — хохотнула Вика. — Мудрые и спокойные.
— И честные, как лошади, — с тонкой улыбкой добавила Лариса.
Первый снег, как всегда, преобразил город до неузнаваемости. Ларису, сидящую за рулем, не покидало ощущение вернувшегося на миг детства. Она вспомнила, как в восьмом классе они играли в снежки — девчонки против мальчишек. Разумеется, что девичьей команде доставалось больше. Катьке Логиновой так залепили в спину, что не спасла куртка на пуховой подстежке — синяк не сходил очень долго. А вот ее саму от снежков оберегал Валерка Понедельников, который рыцарски принимал все удары на себя. Она не сразу разгадала хитро придуманную тактику, согласно которой Валерий выбегал на нейтральную полосу, якобы для лучшего прицела, а на деле закрывал Ларису от летящего в нее снежка. Разгадав его хитрость, она впервые познала пьянящий вкус власти над влюбленным мужчиной. Но это чувство мелькнуло и забылось, как что-то несущественное, ибо не касалось предмета ее любви.
Ах, если бы ее защищал Антон! Как ни странно, он ничем не проявлял своего отношения к Ларисе, если не считать бесплодных попыток пригласить ее на танец. Да и те были только в последний год учебы, на праздничных дискотеках. В школьные будни, встречая ее в коридоре или в раздевалке, Кронберг делал равнодушное лицо или демонстративно оказывал знаки внимания другим девчонкам. А ей хотелось его чуткости, той, обычной, какой, к примеру, ее порой донимал Понедельников, — всех этих взглядов, нечаянных прикосновений… В своих мечтах она придумывала их встречи, всегда неожиданные, где-нибудь на школьной лестнице или в пустом классе. Вот они сталкиваются на ходу, отступают на шаг, смотрят друг другу в глаза и…
Дальше были разные варианты, вплоть до нежного поцелуя. Например, она медленно приближается, кладет ладони на его плечи, встает на цыпочки и чмокает в щеку, затем резко поворачивается, чтобы убежать. Но он успевает удержать ее, разворачивает к себе, шепчет что-то ласковое и целует в губы.
Лариса улыбнулась своим школьным мечтам. А на душе скребли кошки. Она насторожилась, прислушиваясь к себе. Благостный настрой улетучился, оставив после себя горьковатое послевкусие. Только что белая от снега улица вызывала в душе умиление и восторг, а теперь казалась холодной, неуютной и даже враждебной. Что это? Откуда налетел ветер, разворошил, разметал хрупкое ощущение счастья? Разве она не заслужила его, не выстрадала за годы одиночества? Да-да, одиночества, несмотря на присутствие мужчин, любящих, обожающих, добивающихся ее.
Она копалась в себе, пытаясь найти, зацепиться, вытащить на свет причину резкой смены настроения. Что произошло за короткий отрезок времени, пока она вспоминала свои девичьи грезы? А может, именно они, эти наивные картинки из ее детского воображения, и есть тому причина?
Так и не успев разобраться в сумятице чувств, она вошла в свой офис.
— Доброе утро, Лариса Сергеевна! — приветствовала ее Синара. — Как празднично сегодня на улице, правда? Я сейчас шла и не могла налюбоваться этой красотой.