— Говори.
— Хорошо. Кронберг с Викторией в «Лосином» отдыхают. Вчера утром укатили. Представляешь, я как раз к Игорю звоню, а они от Вики вываливают. Крутые все из себя: костюмы найковские, сумки «Адидас», лыжи импортные. Прям олимпийские чемпионы! Кронберг глаза опустил, а королева наша англицкая хвост трубой и так это свысока меня с наступающим поздравляет. А я…
— Ладно, Катюша, хватит о них. Я сама, пойми, первая от него ушла, так что не будем больше на эту тему.
— Ну и правильно! Молодец! От таких, как Кронберг, первой надо уходить. Пусть им такие стервы, как наша Виктория, достаются. Пусть поджариваются на их ведьмином огне. Ну ладно, побежала я. Ой, совсем забыла, зачем звонила. Я же пригласить тебя хотела на нашу помолвку. Придешь?
— Не знаю. Может, и приду.
— Обязательно приходи. Начало в пять. Все! Пока!
Убийственная новость не ошеломила, ведь она уже знала о его связи с Викой, а, наоборот, заставила встряхнуться. Ларисе захотелось действовать. Неважно как и где, главное — не киснуть в одиночестве. Так, значит, в лесной пансионат поехали? Ну что ж. И она поедет. Но не во вшивый пансионат, а в настоящий лес, тайгу, дикую, непролазную, где водятся лоси, кабаны и волки.
С этой минуты она закружилась в бесконечном серпантине дорог и воздушных трасс.
До Москвы Лариса добралась на такси всего за два с половиной часа и сразу помчалась в кассу аэропорта. Через четыре часа она сходила с трапа в Петрозаводске. Здесь ей пришлось переночевать в гостинице, а рано утром она наняла частника на «десятке» и долго уговаривала отвезти ее в охотничье хозяйство. Наконец водитель согласился доставить ее до деревни Еловки, где, как он выразился, каждая собака приведет ее в это самое хозяйство.
Сначала ехали по трассе, потом по проселку, расчищенному грейдером, и к полудню оказались в деревне. Лариса расплатилась с таксистом и огляделась. Главная деревенская улица состояла из неказистых домишек с косыми заборами, продовольственного магазина и административного здания, похожего на барак.
У проходившего мимо мужчины в драном ватнике Лариса спросила про охотничье хозяйство. Тот почесал в затылке, крякнул, а потом задал вопрос, поставивший ее в тупик:
— А вам куда — на главную базу или в зимовье?
— Даже не знаю. А куда обычно охотники ездят?
— А вы что же, на охоту собрались? — осклабился мужчина щербатым ртом.
— А почему бы и нет? — весело ответила она.
— Ну тогда вам на базу.
— А можно проводника нанять?
— Так вы что же, пешком, что ли, пойдете? Там же сугробы по брюхо. Извиняюсь, конечно.
— А как быть? — растерялась Лариса.
— Как быть? Это вы уж сами думайте. Откуда вы хоть такая охотница взялись? И без ружья. Чем охотиться-то будете?
— Меня там ждут, — твердо сказала она.
— Ждут? A-а, ну тогда другое дело. А чего вас никто не встретил? Что же они вездеход не прислали?
— А я на день раньше приехала. Так получилось, — без запинки врала Лариса.
— Понятно. Дак вам только Мишаня Коченев поможет. Если он не поддатый, конечно. Это тракторист наш. У него снегоход собственный. Так что идите по этой улице до конца. Крайний дом справа и будет Коченевых. Ну бывайте. Охотница, едрен корень! Хе-хе!
Вскоре Лариса вошла в калитку металлических ворот коченевского дома. В отличие от соседних развалюх дом Мишани был новым и с претензией на коттедж. Большие окна над высоким цоколем сияли чистотой и белыми капроновыми занавесками. Среди дворовых построек был гараж, от дверей которого шел след, похожий на лыжный. Вдруг лязгнула цепь, и из-под крыльца с грозным рыком показалась большая лохматая собака. Лариса в страхе замерла, прижав руки к груди. Так они стояли с минуту — испуганная не на шутку Лариса и огромная псина с открытой пастью, из которой вываливался красный язык. Собаке, видимо, надоели эти переглядки, и она пару раз гавкнула, но не зло, а словно спрашивала, дескать, сколько еще это будет продолжаться. На Крыльцо вышла молодая женщина и прикрикнула на пса:
— А ну, Трезор, марш на место! А вы проходите в дом. Не бойтесь, он смирный.
Ларису провели в комнату, теплую и чистую, застеленную ковролином. Из обстановки здесь были диван, большой стол с шестью стульями и горка с посудой. В углу на тумбочке стоял телевизор, накрытый вышитой салфеткой.