— Присаживайтесь, — пригласила женщина, сделав плавный жест в сторону дивана.
— Спасибо. Как у вас уютно, — не удержалась от комплимента гостья.
— Ну да, — смущенно, но довольная похвалой, подтвердила хозяйка и улыбнулась.
Таких красавиц Лариса видела только, пожалуй, на картинах Кустодиева. Круглолицая, с яблочным румянцем, большими серо-голубыми глазами и светлой косой, она будто не в нынешнем веке жила, а в каком-то своем времени, где технический прогресс и мода благополучно обошли ее стороной, не задев, не изуродовав, не подогнав под общий стандарт.
— Скажите, а Михаил на работе?
— Мишаня-то? Да кого там! Спит без задних ног. Напраздновался вчера. Со свекром как сели с утренних дрожжей, так и до вечера гудеж стоял. На работу-то ему завтра. А вы что хотели?
— Мне надо в «Прионежье» попасть.
— На базу? — переспросила женщина и, поджав губы, смерила Ларису изучающим взглядом.
— Да. Не могли бы вы разбудить мужа? Может, он уже проспался?
— Ну не знаю, — недовольно проворчала хозяйка, но все же пошла в соседнюю комнату.
Почему она так отреагировала, когда услышала про базу, подумала Лариса. И тот мужичок в драном ватнике разговаривал с ней ехидным тоном. Или это обыкновенная людская зависть к богатым и преуспевающим, кто на досуге развлекается таким дорогим занятием, как охота?
Из соседней комнаты слышалась перебранка супругов. Муж явно не желал просыпаться, огрызаясь короткими фразами: «Отстань, что привязалась?» и «Брысь, Настюха, не то валенком заеду!», а жена поносила упрямца на чем свет стоит. Но вот, кажется, Михаил повиновался — поднялся с постели и, кряхтя и охая, долго топтался на одном месте, очевидно, одевался.
Первой показалась Настя, сердитая, с полыхающим на белом лице румянцем.
— После пьянки его поднять — все равно что сытого борова с нагретого места: живот надсадишь!
— Тяжело приходится? — посочувствовала Лариса.
— Ну да, — нехотя согласилась Настя, но тут же начала оправдывать и хвалить мужа: — Но он только по праздникам пьет. А так он у меня работящий. Хорошо зарабатывает. Этот дом сам поставил. Свекор, конечно, помогал. А так все сам. Да будь он пьяницей, разве ж я пошла бы за него? Да за мной из двух деревень парни бегали. Всех отшила.
— Это кто за тобой бегал? — хриплым голосом спросил Михаил, взъерошенный со сна, коренастый и широкоплечий, и обнял жену за талию.
— Да все бегали, — горделиво повела плечом Настя. — И Колька Самохин, и Санька Губарев, и твой дружок закадычный тоже бегал — только пыль стояла.
— Это кто? — округлил опухшие глаза Михаил. Васька Прохоркин? Ни хрена себе. Извиняюсь, конечно. И я только щас про это узнаю?
Он ущипнул жену за упругий бок, и та весело взвизгнула, а потом так расхохоталась, что и Лариса невольно улыбнулась. Ей приятно было смотреть на молодых супругов, без всякого сомнения любящих друг друга, но в глубине души шевельнулась зависть — у нее-то такого счастья не было.
— Михаил, вы извините непрошеную гостью, — заговорила Лариса. — С Новым годом вас, и вас, Настя! Но мне срочно надо на базу «Прионежье». Не могли бы вы отвезти меня, а я, разумеется, заплачу.
— Кхе! — кашлянул Михаил и переглянулся с женой. — Заплатить-то само собой. Бензин нынче дорожает. Но с бодуна-то голову шибко кружит. Надо бы размяться малость, горло промочить.
— Я те промочу! — прикрикнула Настя. — Так промочу, что три дня в мокрых штанах бегать будешь.
— Да ты чего разошлась-то, как веялка в страду? — добродушно защищался Михаил. — Я про чай говорю. Давай чаи гонять, Настюха! И гостью угощать. Чего там у тебя нынче, пироги с мясом? Во! Вы таких и не пробовали. Язык проглотишь. А я пока умоюсь да покурю малость.
Он вышел во двор, а Настя загремела на кухне посудой.
Тяжело вздохнув, Лариса только сейчас осознала весь свой эгоизм. Влетела в чужой дом, да еще в праздник, притом с назойливой просьбой немедленно отвезти ее к черту на кулички!
А ведь сама порой осуждает людей за дикий напор, с каким они добиваются своих корыстных целей. Но делать нечего. Теперь придется подчиняться обстоятельствам, которые сама же и создала.
Механизм запущен в действие, усмехнулась она.
Вскоре они сидели за столом и чаевничали. Правда, вначале Настя с Ларисой «хлопнули» за праздник по две рюмки домашней настойки, а потом уже все вместе пили чай с замечательными пирогами, пышными, румяными и вкусными. Хозяин, отойдя от похмелья с помощью крепкого чая, в который жена добавила сушеной мяты, шумно отдуваясь, рассказывал охотничьи байки. Женщины, на которых в одинаковой степени действовали настойка и остроумие Михаила, звонко хохотали.