— Бэлла Аркадьевна! — жеманничал Шейнин. — Позвольте присоединиться к хору ваших поклонников и выразить свое искреннее восхищение: вы бесподобны!
— Спасибо за комплимент, господин Шейнин, — сухо и чопорно отвечала Бэлла. — Но я полагаю, что эта прелюдия — лишь начало делового разговора?
— О, вы весьма проницательны, госпожа Виноградова! Именно о делах я и хотел перетереть, пардон, переговорить тет-а-тет.
— Что вас интересует, господин Шейнин?
— Меня интересует темная сторона Луны.
— Вы говорите загадками. Я не понимаю.
— О, я постараюсь растолковать эту метафору. Как стало известно узким юридическим кругам, некая сеть косметических салонов скрывает львиную долю доходов. Вам это ни о чем не говорит?
— Ничуть.
— Хорошо, я буду более конкретен. Наша адвокатская контора всегда к вашим услугам. Если вам, не дай бог конечно, придется защищаться в суде, ваш покорный слуга может вполне грамотно и почти бескровно, ну разумеется за определенный гонорар, выстроить линию защиты, которая сохранит ваш бизнес.
— Хорошо, господин Шейнин, я обязательно воспользуюсь такой возможностью.
— И все же, госпожа Виноградова, вас не интересует название вышеупомянутой фирмы?
— Той, что скрывает доходы?
— Вот именно.
— Нисколько не интересует.
— А между прочим, это ваша фирма, несравненная Бэлла Аркадьевна.
— У вас есть основания так полагать?
— Более чем веские основания.
— Ну что ж, я приглашаю вас в мой офис для конкретного разговора.
— Буду рад посетить ваш офис.
Зрители дружно аплодировали, довольные актеры сдержанно кланялись, а Лариса с горьким разочарованием думала о бессмысленности подобных игр. Жизнь диктует свои правила, и ее ученикам придется жить не по учебникам.
Второй частью игры было общее обсуждение за «круглым столом». Юноши составили столы кругом, девушки накрыли их для чаепития, и вскоре началась беседа, переходившая подчас в жаркие споры.
Все выступавшие единодушно признали высокий уровень подготовки Вадима Мотылева, «английского бизнесмена», сразившего наповал знанием языка и микроэкономических основ. Парень, цветя счастливой улыбкой, даже встал и раскланялся. Его взгляд, брошенный на Пелевину, не ускользнул от внимательной Ларисы, и ей вдвойне было радостно видеть, как вспыхнула девушка, правильно приняв на свой счет победу Вадима. Ведь только ради любимых мы совершаем лучшие и, увы, худшие поступки в нашей жизни.
А между тем обсуждение докатилось и до Виноградовой. Здесь мнения разделились на прямо противоположные: одни восхищались ее стройной, без сучка и задоринки речью, отличным знанием правил этикета, умением вести деловые переговоры, а другие критиковали за излишнюю чопорность, даже надменность, за выхолощенную, сухую, не окрашенную эмоциями манеру общения с сотрудниками. Ребята не прощали ей классовой дискриминации в отношениях с подчиненными. Лариса тоже заметила, как резко менялись тон, поза, лексикон Бэллы, когда она давала распоряжения своим работникам во время оперативки.
Сидящая рядом Наталья Петровна шепнула Ларисе по этому поводу:
— Она играет роль солдата Джейн, а не хозяйки салона.
Что ж, подумала Лариса, немного переиграла девочка, но одно в ней не вызывает сомнений — она очень умна, а значит, когда-нибудь признает свои ошибки.
Итоговое резюме Ларисы больше походило на восторженный спич. Она не жалела красок, хвалебных слов, эмоций. Не обойдя вниманием ни одного участника игры, и в том числе Наталью Петровну, нашла для каждого слова поощрения и доброго напутствия. А потом удивлялась бурным овациям, которыми ее наградила аудитория.
После чаепития столы составили к одной стене, расчистив место для дискотеки. Лариса с Натальей Петровной вышли в коридор, чтобы немного прийти в себя. Пока они прогуливались по длинному школьному коридору, в читальном зале молодежь уже вовсю «зажигала». Свет горел только в одной настольной лампе, что стояла в углу. Музыка гремела с оглушительным напором. К Ларисе подскочила Пелевина и, схватив за руку, потащила в общее стадо трясущихся, подпрыгивающих и дергающихся юнцов. Той ничего не оставалось, как присоединиться к танцующим. Она махала рукой, призывая Наталью Петровну разделить с ней эту участь, но та делала вид, что не замечает ее знаков. Видимо, статус педагога не позволял ей сокращать дистанцию между учителем и учениками до столь рискованного размера.