— Я, видимо, много накапала, — виновато опустила глаза фрейлина.
А заместитель жениха, сощурившись, издевательски проговорил:
— Я правильно понял, принцесса, именно ему вы решили доверить свою жизнь?
Наверное, со стороны хрупкая Дамия и кулем повисший на ней громила-стражник смотрелись, мягко говоря, странно. Особенно когда Эвельер начал сосредоточенно нюхать мои волосы и наматывать на палец один из локонов… Пришлось сбросить его с себя и грозно сказать:
— А-ну, перестань!
Ну Абель, ну удружила! Да лучше бы она ревела, чем вела себя как обкуренная нимфоманка!
— Если хотите ехать с нами, забирайтесь на лошадь, де Линь! — скомандовал Коршун.
О, уже и фамилию стражника успел выяснить, в то время как я так и не потрудилась. Всё не до того было.
— Это вы ко мне? — удивился Эвельер, тоже наверняка впервые услышавший… вернее, услышавшая это имя.
Пришлось снова вмешаться.
— Вы всерьёз считаете, что он в состоянии сейчас взобраться на лошадь?
— Я… ик… могу! Ик!!! — подтвердила, не переставая икать, Ульяна и, плавно покачиваясь, как корабль на волнах, двинулась к вороному скакуну ярла.
— Стоять! — рыкнул тот, одним резким движением разворачивая к себе Эвельера, словно тот был сделан из ваты или чего полегче.
Силы Ивару явно было не занимать.
— Ни шага к нему, если жизнь дорога!
— Да что я, с лошадью не справлюсь? — самоуверенно вскинулась Ульяна.
— С этой — нет, — резко ответил Ярнефельт.
И словно в подтверждение его слов глаза черногривого скакуна сверкнули алым. Возможно, конечно, показалось, но, судя по тому, как испуганно икнула Ульяна, попятившись, у нас была общая галлюцинация.
— Давайте усадим его в карету, — предложила я, пока Уля под успокаивающими каплями (будь они неладны) ещё что-нибудь не ляпнула.
Тенебриец позвал двух крепких парней из своих, и те, не обращая внимания на слабые протесты моей подруги, всё-таки запихнули её в экипаж.
Вовремя! Его величество наконец соизволил выйти проститься. Обнял меня, грозно прошептав на ухо, чтобы была умницей и не подвела Бризантию. Отстранившись, с медовой улыбкой пожелал мессиру Коршуну и его парням лёгкого плаванья.
А у меня снова при мысли о море желудок сделал кульбит и терпкий ком застрял в горле.
Когда мы с Абель утрамбовались в экипаже, заодно утрамбовав и пышные юбки, Ульяна уже спала. Храпела на весь королевский парк, и после, когда карета катилась по узким улочкам Рейявера, чем-то напомнившего мне любимую Прагу, в которую я так часто возвращалась, и по работе, и для души, продолжала выводить на всю столицу звучные рулады.
— Ты это специально?! — набросилась я на фрейлину.
— Нет, конечно же! — стала та защищаться. — Эвельер же огромный! Вот я и дала побольше, чтобы уже точно успокоился… А оно вон что вышло.
— В следующий раз советуйся со мной, прежде чем что-то ему… ей(!) давать!
Абель кивнула и на некоторое время притихла. Даже взгляд на меня поднять не решалась, видимо, чувствовала себя виноватой. Только когда в приоткрытое окошко экипажа ворвался терпкий солёный воздух и до нас донёсся пронзительный крик чаек, выглянула наружу и восхищённо выдохнула:
— Пресветлая богиня! Какой же он красивый!
Корабль тенебрийцев действительно впечатлял. Своими размерами, обилием алых парусов (прямо как в одной небезызвестной пьесе), жуткой деревянной мордой на носу судна. Нет, резьба была весьма искусной — не придраться, но оскалившаяся рожа не то демона, не то неведомого чудища откровенно пугала.
Не представляю, что Абель нашла в нём прекрасного.
Экипаж резко притормозил, и Ульяна громко всхрапнула, заставив меня отвлечься от созерцания корабля.
— Уль, ты как? — осторожно коснулась её плеча.
— Отли-и-ично… — растягивая губы в сонной улыбке и по-прежнему не открывая глаза, протянула подруга.
— И долго она будет в неадеквате? — зыркнула я на фрейлину.
Та развела руками.
— К вечеру должно пройти. Я… надеюсь.
Надеется она… До вечера Ульяна может выложить мессиру Коршуну всю нашу подноготную. Кто мы, откуда, как оказались в этом мире кошмаров.
Впрочем, как оказались — мы-то как раз и не знали. Вернее, знали, но не помнили. В ту ночь мы веселились с подругами в ночном клубе, отмечая грядущее замужество Ули, а дальше невесте стало плохо, и я повела её в туалет.
Увы, последнее наше воспоминание о Земле — это кабинки с унитазами и выстроившиеся рядком раковины.
Да уж…
Я снова взгрустнула, правда, как следует порефлексировать мне не дали. Дверца кареты распахнулась, и один из тенебрийцев подал мне руку.
— Прошу, ваше высочество.
Я вышла из экипажа и стала бросать по сторонам взгляды. Столичный порт явно не входил в список мест, которые следовало посещать в одиночестве приличной дэйе. Повсюду сновали моряки (ну или просто мужики бандитской наружности, небритые и татуированные). Одни грузили на корабли огромные тюки с неопознанным мной содержимым, другие курили у трапов и обводили ленивым взглядом длинную набережную, задерживая внимание на редких мелькающих здесь девушках — торговках едой и бутылками алкоголя явно домашнего производства. И то, и другое покупалось на ура. Успела заметить, как одну румяную хохотушку обступили сразу несколько моряков, торопясь подчистить содержимое двух её огромных корзинок.