Благо кровать, несмотря на скромные размеры каюты, была большой. Имелась ещё одна в углу, совсем узкая, для Абель. Сначала Эвельера хотели уложить на эту койку, но потом поняли, что в лучшем случае поместится только его половина и с таким же успехом можно просто швырнуть полусознательное тело на пол. Скрипучий, дощатый, он был застелен узорчатым ковром, цветовой гаммой, сине-голубой, перекликающимся с покрывалом на моей кровати.
— Кладите на мою! — велела я.
Тенебрийцы растерянно переглянулись.
— Живее! — потребовала, как подобает требовать принцессе, и добавила, властно задрав подбородок: — И принесите воды. Да побольше!
Ульяне сейчас надо пить и пить, чтобы очистить организм от самодеятельности фрейлины.
В отличие от Коршуна эти парни протестовать не стали, сделали всё, как им сказали.
Как только за ними закрылась дверь, я повернулась к Абель.
— Ярнефельт говорил что-то про бури, благодаря которым он собирается по-быстрому добраться до дома. Есть предположения, что это может быть?
У меня совсем не было желания лишний раз встречаться с Коршуном и клянчить у него информацию.
— Наверняка среди тенебрийцев есть стихийники, способные призвать непогоду. Но я не знаю, как шторм поможет кораблю идти быстрее.
От предчувствия чего-то совершенно паршивого засосало под ложечкой. Опустившись на край кровати, я взглянула на дверь, что, по идее, должна была вести в комнату пернатого, но тут же напомнила себе, что не буду сама к нему соваться и расспрашивать.
— Помоги мне ослабить удавку для талии, попробую немного поспать.
В идеале, конечно, хотелось бы отрубиться и пробыть в стране дедушки Морфея до завтрашнего вечера. Ну или хотя бы находиться в отключке, пока будем сражаться с бурями.
Попытка уснуть оказалась провальной. Когда качка усилилась, усилилась и тошнота, а вскоре я поняла, что единственное, чего желаю — это проститься с жизнью.
Со своей, Дамии — уже неважно. Мне просто хотелось прекратить своё жалкое, кошмарное существование.
— Что-то ты совсем плоха… — издалека, словно из какого-нибудь трюма, донёсся до меня голос фрейлины. — Давай попрошу его тёмность о помощи. На корабле наверняка есть лекарь и…
— Никаких тёмностей, — процедила я, борясь с очередным рвотным позывом. Они накатывали внезапно, как штормовые волны, которые я уже вовсю рисовала перед своим воспалённым взором. Абель задёрнула шторы на имевшихся в каюте оконцах, но я всё равно словно наяву видела щерящиеся пеной гребни, накрывающие эту посудину.
— Но он мог бы помочь… — снова заикнулась фрейлина.
И увидеть меня такой жалкой и беспомощной? Нет уж, увольте.
Ульяна под боком тихо застонала, и Абель тут же метнулась к ней, чтобы дать воды. Спустя несколько секунд, напившись, подруга снова довольно похрапывала, в то время как мне уже хотелось выть!
Но на завывания сил не осталось. Я чувствовала себя старой рваной тряпкой, прищепленной к бельевой верёвке и позабытой нерадивой хозяйкой.
Никому не нужна, никто не поможет…
Убраться бы отсюда к их алкоголикам…
Не знаю, сколько времени прошло на грани между кошмарной реальностью и желанным забытьём. В какой-то момент краем сознания уловила, как скрипнула дверь и пол глухо затрещал под чьей-то тяжёлой поступью.
— Абель…
Крепкие мужские руки подхватили меня, легко отрывая от смятых простыней. Попыталась возразить, воспротивиться, но сил хватило только на то, чтобы уткнуться в грудь незнакомого мужчины. От него пахло морем, штормом, опасностью и вместе с тем мне почему-то не было страшно. Наоборот, облегчённо выдохнула, услышав тихий шёпот возле своего виска. Разобрать слова не смогла, да мне сейчас это было и не нужно. Я просто вслушивалась в тихий, немного хриплый голос и чувствовала, как тошнота отступает. Веки наливаются усталостью, но это была приятная усталость.
Почувствовав, что меня снова кладут на кровать, сладко потянулась и порадовалась, что на мне нет платья. Только лёгкие панталончики и нижняя сорочка — от корсета я уже давно избавилась.
Ничего нигде не давит, не жмёт, не сковывает. Кайф и красота!
Перевернувшись набок, сквозь дрёму прошептала:
— Ведь можете же, когда хотите, быть хорошим принцем, ваша тенебрийность. Пусть и не на белом коне, но на вороном тоже сойдёт…
На этом моменте язык перестал слушаться. Когда щеки снова коснулся горячий шёпот, я блаженно выдохнула.
Ну а поцелуй, доставшийся уголку губ, мне, наверное, просто почудился…