Я попросила Сиэр подержать мою сумочку и пиджак, а сама пошла в туалет и помочилась в стаканчик; моча при этом попала и на руки. Пришлось их помыть.
Я взяла стаканчик с мочой и вышла в коридор. Проходившие мимо мужчины с любопытством посмотрели на меня. Сиэр дала мне газету, чтобы я прикрыла ею стаканчик.
— Сил моих больше нет! Чувствую себя просто омерзительно! — простонала я.
— Ты сама захотела сюда приехать. Я говорила, что в аптеке можно купить тест на беременность, — упрекнула меня Сиэр. На ней была не по сезону теплая куртка с меховой оторочкой по капюшону в эскимосском стиле и сапоги с такой же отделкой. Мы напоминали топ-моделей, случайно попавших в лагерь для беженцев. Окружающие с любопытством глазели на Сиэр.
— Я хочу знать наверняка, — объяснила я ей. — Тесты не дают стопроцентного результата. Стараясь не расплескать содержимое стаканчика, я отнесла его к окошечку лаборатории.
Результатов нужно было ждать три минуты.
Я стояла у лабораторного окошка, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Эти злосчастные три минуты показались мне вечностью. Сиэр ободряюще улыбнулась, взяла мою потную руку и засунула ее в карман своей меховой куртки. Я была рада положить голову ей на плечо.
— Ты выглядишь такой беспомощной. И очень женственная, — прошептала Сиэр мне на ухо.
И вот наконец результат: я беременна!
Сиэр завопила что было сил. Я молча наблюдала за ней в полной прострации.
На пороге больницы я отказалась от предложения Сиэр подвезти меня до дома — сказала, что хочу прогуляться.
— Ладно, ступай. Вечером я тебе позвоню, — напутствовала меня Сиэр, улыбнулась и умчалась прочь в облаке выхлопных газов.
Я шла по улице и старалась дышать как можно глубже. Пока в моей фигуре не было видно никаких изменений. Но я чувствовала, что внутри меня все постепенно менялось. Это были пока малозаметные, но очень важные изменения, способные направить мою жизнь в совершенно другое русло.
Меня захлестнули противоречивые чувства: то мне хотелось выть и рыдать, то — смеяться. Я достигла жизненного рубежа, разделившего мое существование надвое, как экватор делит земной шар на северное и южное полушария. И мне казалось, что это событие должно быть «озвучено», не важно как.
Но я не плакала и не смеялась. Я просто медленно брела по улице. И не обращала ни малейшего внимания на шум обтекавшего меня людского и несущегося мимо транспортного потоков. Я шла спокойно и неторопливо, рассеянно глядя по сторонам и ничего не видя.
На одной из улиц, куда я повернула, был пожар. Люди в ужасе выбегали из охваченного пламенем и дымом старого здания. Кто-то кричал: «Пожар! Пожар!», и неожиданно языки пламени взметнулись высоко в небо. Огонь разгорался, толпа встревоженно гудела.
Я остановилась на противоположной стороне улицы и как загипнотизированная смотрела на объятый пламенем дом. Здание пошатнулось. Казалось, оно вот-вот рухнет.
Неожиданно я задрожала всем телом в порыве сильнейших, доселе неизведанных чувств. И вдруг заплакала навзрыд, медленно оседая на плиты тротуара.
Сквозь пелену слез, застилавших глаза, я видела, как свирепое пламя почти полностью поглотило дом. В душе всколыхнулись воспоминания и самые сокровенные чувства. Там были разрушение и гибель, здесь — новая, зародившаяся жизнь.
Жизнь идет по кругу, одно время года неизменно сменяет другое. Весной молодая женщина, такая как я, принимает в свое лоно семя будущей жизни, потом чередой проходят лето и осень, пока, наконец, не наступает таинственная и удивительная зима. На ясном, белом челе женщины отражаются воспоминания о былом, а в ее чреве, притаившись и ожидая своего часа, дремлет семя, прошедшее крещение огнем и кровью…
Эпилог
Волны веков накатывают одна за другой, унося на своем, гребне жизнь, любовь и смерть в даль забвения. Думая об этом, я чувствую себя свободным и не страшусь конца.
Сиэр собралась с духом и уехала к себе на родину, в небольшую старомодную деревушку на юге провинции Хунань{113}. После операции она впервые отважилась на встречу с родителями. Мать так и не захотела ее видеть. А отец сводил новообретенную дочь в лучший ресторанчик поужинать. На следующий день по деревне поползли слухи, что у отца Сиэр было тайное свидание с какой-то молодой женщиной. После возвращения в Шанхай Сиэр решилась поведать Адаму о своем прошлом.