Дэвид кивнул.
— Мне так хотелось лечь к тебе под бочок, но я боялся, что задену швы. — Он взял ее за руку. — Первая брачная ночь вышла не из лучших.
Эмма грустно кивнула.
— Я так рада, что ты рядом, — сказала она. — Мне было бы очень страшно просыпаться в одиночестве.
— Эмма, я просто не знаю, что и сказать. Я должен был быть с тобой, там, в доме. Я не имел права тебя оставлять.
У нее снова хлынули слезы.
— Это был такой кошмар…
— Знаю, — шептал он. — Я все знаю.
— Я молилась, чтобы ты вернулся.
Дэвид вздохнул:
— Я ужасно виноват. Поверь, я очень страдаю. Если бы можно было все вернуть назад… Я просто шел вдоль реки. За день столько всего произошло. Я любовался закатом. И нашел старую засидку для уток, куда водил нас дядя. Забрался на настил, чтобы полюбоваться рекой, и провалился — доски оказались гнилые. И тут услышал выстрелы. Я изо всех сил пытался выбраться, но ничего не получалось. А когда я наконец оттуда вылез, полицейские уже искали этого мерзавца, а нашли меня.
— Ты его видел? — дрожащим голосом спросила Эмма.
— Кого?
— Его, человека с топором.
Дэвид опустил голову:
— Если бы я его увидел… Он был бы уже мертв.
Несколько мгновений оба молчали. Наконец Дэвид встал и придвинул к ней столик.
— Съешь хоть что-нибудь. Тебе нужны силы.
— Попробую, — ответила Эмма.
Он снял бумажную крышку со стакана с яблочным соком, Эмма сделала глоток.
— Ты смог чем-нибудь помочь полиции? — спросила она.
— Помочь? — язвительно переспросил Дэвид. — Помочь полиции?
— Мне сказали, что ты поехал в участок помочь им.
Дэвид покачал головой:
— В участке меня допрашивали. Как твоего мужа. Я — главный подозреваемый.
— Ты? — недоуменно воскликнула она.
— Мужа всегда подозревают в первую очередь. Я был на месте преступления. На орудии убийства мои отпечатки пальцев.
— На топоре? Но ты же просто рубил им дрова.
— Разве Аткинс вчера не спрашивала тебя обо мне?
И тут Эмма вспомнила, что женщина-лейтенант на самом деле спрашивала, не ссорились ли они с Дэвидом. Не обижал ли он ее. Эмма поморщилась.
— Она спросила, не затаил ли кто на меня зла. Я рассказала ей про анонимные письма.
— Этого делать не следовало, — насупился Дэвид.
— Чего? — удивилась Эмма.
— Не следовало сообщать им никакой информации. Так мой брат посоветовал.
— Это Фил сказал? Когда ты с ним разговаривал?
— Позвонил ему вчера вечером. — Дэвид замялся. — Вообще-то Фил позвонил своему знакомому, адвокату по фамилии Юнгер. Он приехал и забрал меня из участка. Отныне, Эмма, все наше общение с полицией должно происходить через мистера Юнгера.
Эмма жевала тост и не смотрела на мужа.
— Зачем нам адвокат? Нам ведь нечего скрывать.
Он долго смотрел на нее молча и наконец сказал:
— Полиция ищет легкое решение. А легкое решение для них — это я.
— Что за чушь! Мы только что поженились. Мы любим друг друга.
— Ты богата, и у нас с тобой нет брачного контракта, — сказал он. — А деньги — это лучший мотив.
— Да ты что, Дэвид! Какой бред! У них нет никаких оснований тебя обвинять.
— Эмма, ты что, газет не читаешь? Невинных обвиняют очень часто. Нам нужно перестать общаться с полицией.
Эмму била дрожь.
— Нет, я так не могу…
— Ты должна меня поддержать.
Дверь открылась, и в палату вошел седой мужчина в белом халате.
— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он Эмму. — Вы меня помните? Я — доктор Белл, ваш лечащий врач.
Эмма смутилась:
— Боюсь, я мало что помню.
— Это вполне понятно. Вам дали большую дозу успокоительного. Я пришел вас обрадовать: завтра вы сможете вернуться домой.
— Отлично! — воскликнул Дэвид. — Чудесная новость!
— Некоторое время вам будет трудно ходить, — предупредил доктор Белл. — Слишком много швов.
— Спасибо вам за все, что вы сделали для меня и для моего ребенка, — сказала Эмма.
— Это моя работа, — улыбнулся врач. — Вам повезло, что не задеты ни связки, ни сухожилия. Но придется попить болеутоляющее. Я вам выпишу то, что можно принимать во время беременности, главное — не превышать дозу.
Эмма кивнула.
— Медсестра покажет вам, как менять повязки. Вы уж поберегите себя. Не поднимайте ничего тяжелого. Не садитесь за руль. И вообще старайтесь побольше времени проводить в постели. Могу сказать вам одно — вам очень повезло, — улыбнулся доктор Белл.
В понедельник утром лейтенант Джоан Аткинс приехала в полицейский участок Кларенсвилля. Она отправилась к начальнику, Оди Осмунду, и он дал ей в помощь молодого детектива Трея Марбери. Предстояло расследование дела Эммы Уэбстер. Джоан обратила внимание на то, что Трей был самым молодым из здешних полицейских.