Я не слышал о них три дня. Я пытался, насколько возможно, продолжать обычную жизнь, но это был абсурд. Бог, и Смерть, и Благоразумие приходили ко мне и усаживались за стол. Они хотели поговорить, у них были планы на меня. Мне что, следовало делать вид, будто это не они, и выслушивать их речи как очередное деловое предложение?
Как я разберусь с Аннеттой? Какие еще испытания придется мне пройти, если я сумею все-таки разрешить конфликт с ней? Что происходит, если удается пройти испытания? Спускаются ангелы и уносят на небесную башню? А есть ли там ангелы? Нужно было спросить у Бини: ангелы существуют?
Можете представить себе кого-нибудь в своей жизни, кто мог бы убедительно ответить на этот вопрос?
Мне по-прежнему было неспокойно и тревожно. Но занятия я вел хорошо, на своих семинарах я прямо-таки пел вопросы и ответы, студенты внимали затаив дыхание. Одна девушка, остановив меня в коридоре, спросила, отчего я сегодня в таком приподнятом настроении. Я расхохотался, как гиена. В приподнятом настроении? Деточка, если бы ты знала!
Однажды вечером позвонила Нора и сказала, что порвала со своим мультипликатором и теперь гуляет с пилотом лайнера. Непостоянство и неразборчивость моей дочери много лет были моей занозой, и мы не раз ругались из-за этого и вообще из-за ее стиля жизни. Но на этот раз мы серьезно и подробно обсудили причину ее решения сменить дружка. В конце разговора возникло умиротворенное молчание, а потом Нора сказала:
– Спасибо, папа.
– За что?
– Что отнесся ко мне серьезно.
– Дорогая, я отношусь к тебе серьезно с самого твоего детства.
– Нет, ты часто обращался со мной как со студенткой, от которой ожидал чего-то великого, но которая в конце концов тебя разочаровала.
– Нора!
– Это правда, папа, но выслушай меня. Постарайся услышать, что я говорю. Сегодняшний разговор был не таким, как другие, он был действительно особым. Впервые на моей памяти я почувствовала, что ты меня слушаешь и тебе действительно это интересно. Не нужно меня хвалить, папа. Я больше не прошу этого. Я хочу лишь, чтобы ты меня любил и выслушал, как я живу.
Когда она повесила трубку, я пошел к Роберте, которая слушала с другого аппарата.
– Она сказала правду? Я действительно был все эти годы таким паршивым отцом?
– Не паршивым, Скотти, но строгим и часто каким-то отстраненным. Ты много лет очень давил на девочку. Мы уже говорили об этом. Джеральд родился, когда Норе было двенадцать, помни. Наверняка она имела в виду это.
У нас трое детей – Нора, Фрея и Джеральд. Нора иллюстрирует медицинские учебники и живет в Лос-Анджелесе. Фрея вышла замуж, у нее двое детей, она живет в Чикаго. Джеральд умственно отсталый и помещен в больницу. Много лет мы пытались держать его дома с нами, но если вы знаете, что это такое – уход за умственно отсталым, то понимаете, что рядом с таким существом практически невозможно вести хоть какое-то подобие нормальной жизни. Это черные дыры нужды в помощи и любви. Что бы вы им ни давали, этого мало или это не то. И не надейтесь получить что-либо взамен, так как у них ничего нет. Конечно, вы мечтаете о проявлении хоть каких-то признаков узнавания или просто нормального поведения. Хотя бы раз. Хотя бы проблеск того, что в один волшебный день сбудется ваша величайшая надежда: в ответ на поцелуй вам улыбнутся, а не заорут, будто их режут. Или чтобы взяли ложку и зачерпнули ею суп, а не колотили себя по лицу или норовили выковырять себе глаза. Сами того не сознавая, они высасывают из вас все, что вы имеете. А если вы теряете терпение и обижаетесь, вина давит вам на плечи и сбивает с ног. Это страшный урок и страшное бремя. Я бы не пожелал такого злейшему врагу.
Когда Джеральду было семь, Фрея однажды вышла из кухни на телефонный звонок, а ее братец сунул руку на зажженную конфорку. В больнице даже Роберта, больше всех боровшаяся за то, чтобы оставить его дома, согласилась, что мы не можем обеспечить ему должный уход. Когда Джеральд поправился, мы нашли самый лучший интернат, и с тех пор он живет там. Он одновременно и наш дамоклов меч, и постоянное напоминание о том, как чудесна может быть жизнь, если вам повезет.
– Мы все по-своему приспособились к нему, Скотт. Я ужасно старалась увидеть его нормальным и дарила ему слишком много любви, которую могли бы получить девочки. Ты делал что мог, но это было страшное разочарование, и оно пожирало тебя. Когда стало невмоготу, ты удалился от нас всех, ушел в свою работу. Это разумно. Это совершенно в нашем духе, мы оба такие. Я хотела, чтобы все были счастливы; ты хотел, чтобы все были исключительными. И оба мы не имели шанса на успех, и мы оба ошибались. Но знаешь, мы были, наверное, не так уж плохи, потому что девочки все-таки нас любят. Это ясно, как бы они ни вели себя.