– Я возьму ее. Спасибо.
– Пожалуйста.
Она вручила блокнот мне и повернулась, чтобы уйти.
– Аннетта! Зачем вы сегодня пришли?
Ее лицо выражало полную невинность.
– Чтобы сделать у вас уборку. Бини попросила заменить ее. Я вам говорила.
– Уборка – это не важно. Не хотите ли поговорить о вашем…
– Нет. Она просто велела мне приносить вам вещи и спрашивать, нужны ли они еще вам.
Девушка ушла.
Я не знал, что делать. Пойти за ней, схватить за руку, усадить и сказать: «Послушай, покойница, нам с тобой нужно с этим разобраться. Нам нужно поговорить о твоем никудышном романе». Нет, так не пойдет.
Я вернулся к своему письменному столу со школьной тетрадкой и за неимением лучшего занятия открыл ее.
– Эй, Дерьмовочка!
Вскинув голову, я оглядываюсь, ища, кто это сказал, но чья-то рука зажимает мне рот. Испуганный, я смотрю, чья это рука. Какого-то парня, и я лишь понимаю, что мы с ним очень близко, лицом к лицу. Я чувствую его. Чувствую его внутри.
– Тихо, ш-ш-ш. Он уйдет!
Я смотрю на парня. Кто это? На подбородке у него три прыщика. О чем он говорит? Что я здесь делаю? Мы в туалетной кабинке. Я сижу на нем. А он сидит на стульчаке. Его штаны спущены до колен.
– Эй, мужик, давай поторопись с ней, а?
Мой любовник ухмыльнулся на слова своего приятеля у кабинки. Он трудился и трудился внутри меня в этой неуклюжей позе, стараясь кончить, чтобы пойти на урок, который мы оба прогуливаем.
Я увидел мою дочь Фрею. Тихую, бестолковую Фрею, вешавшую на стенах своей спальни картинки котят и читавшую семисотстраничные тома с названиями вроде «Пламя и ярость любви». Она получала в школе средние отметки и уступала сестре в разговорах и спорах. Она любила заботиться о Джеральде. Пекла ему пироги и терпеливо кормила с вилки.
Она занималась сексом в школьном туалете с мальчишкой, который спешил кончить, чтобы прокрасться обратно на урок со своим приятелем, караулившим за дверью кабинки.
Я был ею. Я ощущаю этого юнца, чувствую горячий запах его отвратительного одеколона. В меня врезалась молния его брюк.
– Вот, вот, вот! – Входя, он откидывает голову назад и ударяется о стенку. – Черт! О, хорошо! Черт, больно! Спасибо, Фриби, это было неплохо.
Потирая голову, другой рукой он тихонько отталкивает меня. Я нависаю над ним на полусогнутых дрожащих ногах. Мне хочется, чтобы он сказал что-нибудь еще. Разве я не ушла сюда с ним с моего любимого урока? Что-нибудь еще, чтобы я могла держать это в себе, когда он уйдет. Но он был слишком занят, приводя себя в порядок.
– Пошли, козлина! До звонка пять минут!
– Да! – Он быстро застегивает молнию и протискивается мимо меня к двери. – Пока, Фриби. Спасибо, Фриби!
Его приятель снаружи просунул голову в дверь и, осмотрев меня, говорит громким протяжным фальцетом:
– ФРИ-И-И-И-БИ!
Оба фыркнули и удалились. Я знаю, что мне тоже нужно вернуться на урок, но, если осталось всего пять минут, какой смысл? Туалетной бумагой я вытираю ноги, смотрюсь в зеркало и поскорее привожу себя в порядок, пока не прозвучал звонок и все не увидели, как я выхожу из мужского туалета.
– Я однажды делала это в школе. Но у парня ничего не получилось. Мы оба слишком боялись.
Поскольку мои глаза были закрыты, я лишь слышал Аннеттин голос и чувствовал, как она взяла у меня из рук тетрадь.
– Эй, не беспокойтесь, будьте счастливы! Все прошло. Можете открыть глаза – вы дома.
Она присела на корточки передо мной, совсем рядом. Она не улыбалась, но было ясно, что она довольна.
– Это и правда была Фрея? Она этим занималась?
– Часто. Прикоснитесь к тетради снова и увидите многое, чем она занималась. У нее было два прозвища в школе. Фриби, как здесь, то есть «подстилка».[3] И Туннель, Сильвер-Туннель.[4] У меня есть для вас еще несколько находок.
– Не хочу! Убирайтесь!
– О нет, вам придется их взять, перфессер.[5] Таковы правила. Вы сказали мне правду, а теперь я говорю вам. Зачем же, по-вашему, она вернула меня? Я ваша Медуза! Я говорю вам только правду и всю правду о вашей жизни. Помните, как Бини начала находить здесь эти штуки? А я нашла еще.
– Бини не злая!
– Это не зло, это факты. Я показываю вам правду. Что другие думают о вас, что в действительности происходит, когда вы не видите… Вы любите говорить это другим. А вот кое-что для вас. Помните, как Нора сказала: «Не нужно меня хвалить, папа».
– Ты не знаешь Нору!
– Не знаю, но я знаю правду. Вот сокровище номер два, папа. Помните? Он любил их.
Она протянула мне что-то, но я был в таком замешательстве, что не сразу понял, что это.