– По-моему, какие-то бредни, – наконец решил, заскучав, Фредди.
Мисс Фишгард, по-видимому, была шокирована, но вмешалась Китти, чтобы все сгладить:
– Это «Мармион», Фредди!
– Ах, «Мармион», – сказал мистер Станден с облегчением, но испортил впечатление, простодушно добавив: – А кто он такой?
– Моя дражайшая Китти, позволь той, которая всегда искренне желала тебе добра, поздравить тебя и пожелать счастья! – сказала мисс Фишгард, любовно обнимая ученицу. Ей пришлось достать из сумочки платок, чтобы вытереть слезы, вызванные чувствительностью. Сделав это и прикоснувшись платком к кончику тонкого носа, она с новой силой продолжала:
– Я не хочу сейчас делиться чувствами, которые тревожили мое сердце, когда я узнала о намерениях твоего достойного покровителя. Деликатность связывает мои уста, но один вопрос неотвязно был у меня в голове. Его можно высказать словами нашего любимого поэта, моя дорогая: «Кто станет деве суженым, кто из них будет мужем ей?». И я так счастлива, что это мистер Фредерик, «сильный духом и с твердой рукой»! Я уверена в нем больше, чем в ком-либо другом. Мистер Фредерик, примите искреннейшие поздравления! Вы предложили свою руку той, которая была воспитана «в тиши уединенья и в мирном процветании», и заверяю вас, вы никогда не пожалеете о своем выборе! Вы поймете слова поэта «очаг домашний, ты благословен!». Милая Китти, у меня нет больше слов!
Мисс Чаринг одобрительно положила ей руку на плечо:
– Да, да, дорогая мисс Фиш! Только прошу вас, осушите свои слезы! Уверяю вас, что нет никакого повода плакать.
Мисс Фишгард вытерла увядшие щеки, последний раз промокнула нос платком, слабо улыбнулась и сжала руку своей подопечной:
– «За слезами, что легко осушить, приходит улыбка порой».
Тут мистер Станден, которому все меньше удовольствия доставляла мелодекламация гувернантки, попросил его извинить. В такое время он обычно еще не ложился, но быстро понял, что дальнейшая беседа с мисс Чаринг будет прерываться цитатами из «разных писак», как он выражался, и решил, что лечь раньше обычного все-таки предпочтительнее. Он поцеловал Китти руку, а потом, под выжидающим взглядом мисс Фишгард, приложился к щеке. Китти приняла это вполне равнодушно, лишь воспользовавшись случаем, чтобы шепнуть ему: «После завтрака! Нет смысла идти к дядя Мэтью, прежде чем мы переговорим».
Можно было сомневаться в способности мистера Стандена потрясти мир, но едва ли кто-то мог отказать ему в светскости. Его поклон означал для Китти, что он ее прекрасно понял, а для мисс Фишгард – почтительность. Этот адресованный ей поклон был так изящен, что вызвал у нее, по его уходе, восторженное замечание насчет его джентльменских манер:
– Какая обходительность, моя милая, – сказала она. – Какое уважение к чувствам той, которая, быть может, верит, что «не будет презренна в небесах», хотя «здесь не была оценена»!
Мисс Чаринг согласилась с этим, и, заметив, что огонь уже догорал, заявила, что и сама собирается лечь спать. Мисс Фишгард провожала ее наверх до спальни, полная решимости продолжить разговор, так что Китти напомнила ей, что необходимо взять с собой плед. Скупость мистера Пениквика развила в нем острую неприязнь к огню в очаге любой спальни, кроме его собственной.
Итак, мисс Фишгард пошла сначала к себе, а Китти, столкнувшись в своей комнате с арктическим холодом, поскорее разделась и залезла на широкую старинную кровать. Она была уже нагрета для нее горничной с помощью нагревательной сковороды; тут пришла и мисс Фишгард, закутанная в плед неопределенного цвета и довольно поношенного вида. Она застала Китти в постели, в незастегнутой ночной рубашке, с чепчиком в руке и пробормотала что-то протестующее, на что Китти, одевавшая чепчик на голову и завязывавшая ленточки под подбородком, не обратила особого внимания. Натянув на себя одеяло, она села, опираясь на подушки, и сказала:
– Вы в самом деле хотите остаться, мисс Фиш? Вы же замерзнете! Если бы у меня был собственный дом, я бы во всех комнатах разводила большой огонь!
– Если бы, моя дорогая…
– А, да, конечно, – опомнилась Китти, – но… знаете, сначала это кажется так странно!..
Это было понятно мисс Фишгард. Она сжала руку Китти:
– Грядет перемена в твоей жизни, милая, но естественная перемена!
Китти невольно хмыкнула:
– Ну, я должна признаться, что мне не кажется таким уж естественным быть невестой Фредди, – сказала она откровенно.
Мисс Фишгард решила поправить ее:
– Это как раз очень естественно. У него множество положительных качеств, прекрасные манеры. Настоящий джентльмен! Но, моя дорогая, когда Стобхил мне намекнул о вашей возможной помолвке – трудно его осудить, я полагаю, он посвятил меня в это из лучших побуждений! – я, уверяю тебя, чуть не упала! Прости меня, дорогая Китти, но я и не помышляла, никогда не догадывалась о таком повороте и была буквально сражена! Я не претендую на какую-то особую проницательность, но я совершенно не замечала, чтобы уважаемый мистер Фредерик проявлял какой-то повышенный интерес к тебе.