Вздохнув с печальным стоном, Ланфа отпустила мои плечи и сложила руки на коленях. Пришлось мне выслушать повесть о несчастном Циантине Кофре. Впервые он женился четырнадцать лет назад, и не было во всём королевстве пары более счастливой. Молодые обожали друг друга, насмотреться не могли в любимые глаза. Но длилось это блаженное состояние один день. Разбирая поздравительные письма, молодожёны натолкнулись на одно, испортившее не только праздник, но и всю жизнь. В послании сообщалось о проклятье, запущенном в день свадьбы баронета.
— Что за проклятье? — перебила я Ланфу. — Речь о супруге? Она должна была умереть?
Горбунья пожала плечами:
— Толком никто не знает. Вернее, из слуг никто. Из подслушанных разговоров стало ясно, что дело в старшем, ныне покойном бароне Кофре.
— Что с ним не так?
— Прежний хозяин был проходимцем.
— Кем?
— Этим… — Ланфа помахала руками, изображая крылья, — что вызывают демонов из преисподней и летают на них, словно птицы. — Она с прищуром посмотрела на меня: — Нынешний-то тебя так и перенёс сюда?
Я невольно потянулась к ладанке, висящей на шнурке. Бабушка подарила когда-то в надежде, что святая вещица будет меня хранить.
— О боги! Почему проходимец? Привратник. Или Перевозчик, но это запрещено. — Я не стала уточнять, что призыв демонов тут не при чём, с засевшими в голове Ланфы предрассудками бороться бесполезно.
— Не знаю, как по-научному. В народе проходимцами зовут. Так вот, — продолжила рассказ горбунья, — барон этот, отец нашего, отказал одной ведьме. Та просила перебросить её к сыну в столицу. Болел сын-то, хотела спасти.
Она замолчала, вглядываясь в моё лицо, словно пыталась определить, понимаю ли я глубину проблемы.
— Ну и?
— Не согласился проходимец этот. Запрещено, говорит. Прям как ты сейчас.
— Правильно отказал. Кому ж охота на плаху?
— Правильно, неправильно, а прокляла она баронета. Мальчонке тогда лет шесть было. А чтоб побольней ударить, сделала отложенное проклятье на женитьбу. Вроде и счастье и сразу тебе — несчастье.
— А потом что?
— Понятно, что. Первая супруга умерла, он, хоть и любил её, а второй раз быстро женился. Но уж, говорят, по обязанности — чтобы род продлить. Да только эта и того не протянула. Через три с половиной года откинулась.
— Отчего они…
— Первую отравили. Отравителя не нашли. Так завертелось: старший барон сразу за ней помер, вроде как вину свою чувствовал за проклятье, переживал сильно. Баронет в отъезде был. А как вернулся, похоронами занялся, а потом уж поздно было искать.
— Вторая?
— Со скалы упала. Одна любила гулять, морем любоваться.
У меня мурашки по спине побежали. Я тоже любила гулять и любоваться морем, не представляя, что это может быть опасно.
— Барон ещё раз женился, как я помню, — толкнула я задумавшуюся служанку.
— Не хотел. Эта сама пришла к нему. Старше его была, на титул позарилась. Не любила. Гуляла сильно. Забеременела даже.
— У неё ребёнок был?
— Ждала. От ловеласа какого-то. Барон в столицу уехал на год, когда вернулся, незаметно было, но люди понимают, что за пять месяцев дети не родятся. — Я закусила губу, прикидывая, где может быть этот ребёнок и сколько ему лет, но Ланфа, покачав головой, отмела мои догадки: — Родами и померла. Вместе с дитём схоронили.
— Ужас какой. — Помолчав немного, я с укором сказала: — А ты хочешь, чтобы я за проклятого замуж шла.
Горбунья посмотрела на меня виновато, но тут же улыбнулась обнадёживающе:
— Может, ещё и обойдётся. Он же сказал: тайну сохраним. Значит, некому тебя убивать-то. — Хотелось бы верить, но что-то не верилось. Я всё-таки кивнула и служанку отпустила. Она, прежде чем убежать, поделилась радостью: — Я ведь тоже замуж выхожу!
— За кого это?
Дома у нас горбунью никто всерьёз не принимал, парни, каких у отца в работниках было мало, в её сторону даже не смотрели. А тут не успела приехать — уже и замуж!
— Мот. Кучер баронов.
— Это… с которым ты ехала?
Ланфа зарделась и погладила больное плечо:
— Жалел он меня. Горбушечкой называл. — Она гордо тряхнула головой: — А я ему говорю, что сильная. Правой рукой трудно, зато левой хоть лошадь запрягу! Поспорили даже.
— И что, — смеясь, спросила я, — запрягла?
— Он помогал. Вместе запрягали.
— Понравилось, значит, ему с тобой вместе? — мне стало грустно от того, что даже горбунье счастье улыбнулось, а мне придётся идти за нелюбимого, к тому же старого, вдовца.
Служанка кивнула и призналась:
— Пригласили вот знакомиться. Родителям меня покажет. И брату. Двойник у него — Том.