Потому что в этом органе пишут действительно научно, хотя в смысле понятия трудно. Так например, изречение: «Глубоко-социальный базис, подведенный под корень художественного оформления талантливого романиста» (заметка «В Секции col1_0 П.», № 30). Многие выражают, что я пишу хорошо, но сознаюсь скромно: куда мне — не написать так.
Это также из органа «Жизнь Искусства». В № 30 напечатано к сведению, что кинематографические постановки И. Перестиани «неожиданно вскрывают специально-кинематографическую ценность грузинского народа и его страны». Действительно, всякий народ хоть чем-нибудь замечателен.
В журнале «Звезда» № 3. в стихотворении С. Родова, под названием «Коммунара о Предгубчека», прочтено мною нижеследующее:
Из Туркестана привозят хлопок — Грязный и сбитый ватный комок. Чтоб после под зубьями сотен машин Текло полотно к аршину аршин…
Какие-нибудь там англичане старого мира до сих пор полотно изо льна делают, а уважаемый товарищ Родов производит полотно из простейшего хлопка, что не в сравнение дешевле. Этого русского самородка необходимо записать на красную доску.
Таковое, полагаю, сделано писателем В. Лидиным. В сборнике «К новым берегам» содержится рассказ Лидина, где упомянуто, что «были посланы две радиоантенны». Когда по воздуху слова посылают — это дело плевое, потому что в слове — сколько в нем весу? А вот ежели дошли, что посылают уже не слова, а тяжелые подобные предметы вроде антенн, — вот это я понимаю, это есть также полная победа нашей техники.
Означенное размышление произошло по поводу рассказа Веев. Иванова под названием «Как создаются курганы», где напечатано: «Мой приятель заговорил о скифах, здесь обитавших, о тяжелых бронзовых стременах и удилах их седел». Конечно. Веев. Иванов тут ни при чем. потому как это не он сам, а его приятель заговорил об «удилах седел». Однако из этого получается, какие нынче пошли приятели: только заглядись — свинью подложат.
Про него пишут, будто бы у него вроде пристрастия к разным таким выражениям для некурящих. А по мне — Веев. Иванов, как он все-таки мужчина, это ничего, а вот если женщина, да еще заграничная, этакие картинки изображает — это уж даже охально. Например, Клара Фибих, роман «Совиное гнездо», перевод Острогорской (изд. «Петроград»). И в этом романе на стр. 34 читаю: «Стройная, с выбившимися из-под передника волосами, она возбудила в одном из всадников желание…»
Не знаю, как по-немецки, а по-нашему передник есть фартук, и в заключение выходит нехорошо.
Взял у Капитона орган московских «Известий» от 31 мая сего года. И там статья «Подземный кремник. Историческая справка И. Стелецкого», где содержится насчет старинных подземных ходов в Москве и что будто «в этих тайниках в годину бед укрывалась старонэпмановская Москва и ревниво стерегла там свои сокровища». Из чего заключаю, что все на свете коловратно, и, например, этот самый НЭП был еще во время Грозного.
Действительно, необходимо истребить религиозный опиум. И спасибо тов. Исакову из «Жизни Искусства» за его борьбу. А именно, в № 32 уважаемого журнала, в своей статье он употребляет: «Гораций, ты сердишься, следовательно, ты не прав». Что необходимо приветствовать, принимая. что в прежнем изречении «Юпитер, ты сердишься…» — есть название бога, хотя бы и не настоящего.
А именно, в романе писателя А. Грина «Блистающий мир» (стр. 42) прочитал: «Шутки, наблюдения, остроты, гимны — то легкое, лишь спокойному сердцу внятное давление мужского пара…» Из чего полагаю, что у этого писателя действительно научное мировоззрение, что человек есть вроде паровая машина. Однако обратный вопрос в науке: какой действует пар в машине — мужской или женский?
И опять Капитошка! Такое подсунул, что ум за разум заходит. И откуда, черт рыжий, выкапывает? Принес нынче «Литературную Неделю» № 3 (28) 1923 года, издание петроградской «Правды». На последней странице, в рамочке — под заглавием «Календарь Рабочего». И напечатано:
«19 февраля поистине несчастный день для буржуазии. В этот день в 1473 году родился великий ученый положительной науки Коперник, который опрокинул туманную надстройку лженаучных буржуазных теорий о вращении Земли».
Прочитал я, и Капитошка говорит: «Понял?» А я боюсь понять — «что, говорю, понял?» — А то. говорит, что, стало быть, насчет вращения Земли — это есть гидра, и нынче вращение это отменяется». Батюшки, неужели не врет?
Буриме
Впервые — Чукоккала. М., 1979. С. 312–313.
Печатается по данной публикации.
«Чукоккала» — альбом Корнея Чуковского, в котором на протяжении многих лет его друзья и гости оставляли свои шуточные стихи и заметки. Чуковский так прокомментировал это буриме Замятина: «…Летом 1923 года мы с Евгением Замятиным в доме Максимилиана Волошина.
(…) Следующей весной Волошин приехал в Ленинград. Друзья, гостившие у него в Коктебеле, собрались 2 мая 1924 года в квартире поэтессы Марии Шкапской и, чествуя поэта, занялись сочинением буриме. Буриме — стихотворение с заранее заданными рифмами. Нам были предложены Волошиным такие рифмы: Коктебель, берегу (существительное), скорбели, берегу (глагол), Крыма, клякс (или загс), Фрима (жена Антона Шварца), Макс. (…) Когда мы прочитали вслух написанные нами буриме, первый приз получил Евгений Замятин. Его буриме сохранилось в «Чукоккале»…»
Приветствие от месткома покойных писателей
(Отрывок из коллективного текста
Е. И. Замятина и М. М. Зощенко)[41]
Впервые: Анненков Ю. Евгений Замятин. Грани, 1962, № 51. с. 81.
Печатается по: Замятин Е. Соч. Т. 3. (Мюнхен), 1986.
Текст воспроизводится по статье Юрия Анненкова «Евгений Замятин». Непосредственно перед текстом Анненков дает следующее пояснение: «Девятого декабря 1926 года в Москве в Государственном театре имени Вс. Мейерхольда состоялась премьера незабываемой мейерхольдовской постановки «Ревизора» Гоголя, спектакль, который я увидел только в Париже, в театре Бати, в 1930 году. Гениальный режиссер перекроил «классическую» пьесу, ввел в нее новые элементы, а также — отрывки из гоголевских черновиков, изъятых Гоголем из окончательной редакции пьесы. Постановка Мейерхольда вызвала в советской прессе жестокую критику, обвинявшую Мейерхольда в реакционности и в «заторможении правильного освоения классического наследия».