- Нет, ничего, - она отвела взгляд.
- Все честно, не сомневайся, я ни за кого не заполняла, пришлось три раза
приходить.
- Хорошо, хорошо, успокойся, я тебе верю, - она прищурилась.
- Если надо, я еще схожу.
- Нет, не надо, мы уже все посчитали, проверили, пишем отчет.
Она чего-то недоговаривала.
Колченогий стол все пытался накрениться, вместо стульев туго набитые коробки, неудобно сидеть, раздражал синий свет, холодно, неуютно, Софья впала в тоску. Замерзли руки, она боялась уронить дорогую чашку, почему-то мерзли уши, - хотелось домой. Смурая Марго не задерживала.
На улице было темно, она не туда свернула и попала в непролазную грязь, долго выбиралась, долго ждала автобуса на продуваемой остановке. На редкость неудачный вечер: ждала праздника или хотя бы покоя, а получила дырку от бублика.
Накануне Нового года позвонил Григорий, предложил завтра встретиться в университете, для ее же блага, - сказал он, и ей стало тревожно.
Он встретил ее в пустом, плохо освещенном университетском коридоре и обнял за плечи.
- Рассказывай, что ты натворила. Почему требуют, чтобы ты явилась
завтра в известную организацию? О чем эти ребятки хотят с тобой поговорить? Да, вот еще, ответь, пожалуйста, почему нашего ректора срочно вызвали из командировки за рубежом? Он уже прилетел, очень злой.
- Не знаю.
Ее пробрала дрожь.
- Ведь это ты проводила опрос в мартеновском цехе, Маргарита призналась. Что
ты читала сталеварам?
- Работу Ленина "Государство и революция".
- Зачем?
- Чтобы они знали: власть принадлежит им, а не начальникам.
- Глупышка, какая глупышка, за это и люблю тебя. Рабочие забастовали, такого
не случалось за всю историю завода. Так что ты опрометчиво им Ленина читала.
- Вождь мирового пролетариата, не забывай. Говоришь, меня вызывают? Я пойду, вызывают, пойду, я там все объясню. Я Ленина с собой возьму.
- Ленин не поможет. Есть одно место, - он почесал переносицу, - посидим, выпьем красного сухого. Обсудим спокойно, как нам быть дальше. Ну, как, согласна?
Он взял ее за руку, и, не оглядываясь, повел к выходу. На удивление коридоры были безлюдными.
В ближайшем магазине купили бутылку вина, конфеты и поехали на такси в новый район. Она понимала, что это было свидание замужней женщины с любовником, но не ко времени, только зажили с мужем мирной жизнью, как-то все не так. Хоть бы знакомых не встретить.
Стало спокойнее, когда зашли в подъезд новенького, недавно заселенного дома, с еще не убранными кучами мусора у подъезда, и долго поднимались по лестнице, она сбилась со счета, кажется, восьмой этаж, предпоследний, лифт еще не работал. В комнате стоял диван, журнальный столик и два кресла. Софья подошла к окну полюбоваться панорамой города, где-то недалеко жила Марго.
Григорий обнял ее и поцеловал, отстранил, вгляделся в лицо, сказал: "Ты самая красивая". Но не успокоил.
- Не торопись, - попросила она, - все так неожиданно.
- Ничего, ничего, выпьешь, расслабишься.
Он наливал ей вино, рюмку за рюмкой, сам не пил, предлагал конфеты, вставал, выходил в прихожую, кому-то звонил и долго говорил приглушенным голосом. Он куда-то торопился, суета и мельтешение опошляли свидание.
Наконец, сел рядом и обнял ее, но она отстранилась.
- Забыла меня, ничего, вспомнишь, ведь нам было хорошо вместе.
- Я не смогу, ты знаешь, почему.
- Нет, не знаю. Ведь мы с тобой уже были вместе.
- Да, но до смерти Нины.
- Значит, из-за Нины? Поверь, у меня с ней ничего не было. Она хотела только
вызвать ревность у Кольки.
- Зачем?
- Ей не хватало его внимания.
Он потянулся к ней и попытался расстегнуть кофточку на груди, она опять отстранилась.
Да, не нравилось, хотя ей всегда хотелось быть с ним, но не так, ведь то, что теперь происходило между ними, называлось: мужчина пользуется глупостью женщины.
- Соня, отключи мозги, ведь ты меня хочешь, - нашептывал он ей, подливал вино и пытался снимать одежды. Она опьянела и прилегла на диван.
Мозги, действительно, отключились, и потом, как ни пыталась вспомнить, что же произошло между ними, все стерлось из памяти. Запомнила только, что хотелось спать, а он тянул ее к выходу.
- Извини, неотложные дела, и еще знаешь что, исчезни куда-нибудь ненадолго, не будет тебе и не будет дела. Я дам знать через Кольку, когда тебе можно возвращаться.
Только у дороги, долго ловили такси, он подробно объяснил, что случилось на заводе. Вскоре после ее ухода, через неделю, а, может, раньше, сталевары пришли на смену, сели на пороге цеха и застучали касками. Никто не начинал работу. Набежали начальники всех уровней, рабочие потребовали выгнать тех, кто крысятничал и продавал бесплатную спецодежду своим же и на сторону.
Кого-то выгнали, спецодежду поменяли и стали разбираться, ведь не рабочие придумали забастовку. Порядок устоялся, и надо случиться экстраординарному, чтобы перестали терпеть.
Кто-то донес, что приходила женщина и читала рабочим запрещенную литературу. Вызвали Маргариту, устроили встречу с доносителем, он сказал, что была другая. В то учреждение таскали всех, кто проводил социологический опрос, пока Маргарита не призналась, что вместо нее работала Софья.
Наконец остановилось такси. На прощание Григорий обнял ее и попросил быть
умницей.
Николай был дома, лежал на диване и смотрел телевизор. Не сняв пальто, стала
рассказывать, что сталевары, у которых проводила анкетный опрос, устроили забастовку и ее могут посадить. Сильно побледневший муж вскочил с дивана, от резкого движения что-то случилось со спиной, он не мог выпрямиться и в согнутом положении нервно заговорил:
- Все, меня посадят. Посадят, козлом сделают, у, идиотка, все из-за тебя.
- Почему тебя? - удивилась она, - Посадят меня, если я не сбегу, сегодня же.
- Столько книг, обязательно надо было им Ленина читать, - он морщился,
попытки выпрямиться вызывали сильную боль, - Зачем Ленин? Ты можешь мне объяснить? Ведь он даже не философ.
- А знаешь, что такое материя? Не знаешь. А я знаю, то, что ощущается. Есть только то, что ощущаешь. Настоящий мужик такое написал.
Николай ее услышал, даже увидел, и то, что увидел, ему понравилось, да так, что забыл о боли в спине.
- Дай проверю, - он обнял ее. - Был еще гениальный мужик, который открыл
принцип удовольствия. Так объединим же на практике материю с либидо.
- Это как же? - спросила она с придыханием.
- Сейчас узнаешь.
И теплая волна удовольствия накрыла ее с головой.
***
Николай позвонил матери предупредить, скоро приедут, привезут Машу. Наклевывается работа, для него и Сони, зарплата такая, на всех хватит денег. Но пока немного займут у нее.
Софьиным родителям звонить не стали, их не обмануть. Какая работа перед самым Новым годом? Разве что дедом Морозом и Снегурочкой.
У Дуси взяли сухари и банку тушенки, закупили алкоголь и успели на последнюю электричку в этом году. У Николая был ключ от дачного домика в садоводческом товариществе "Незабудка". Участок в четыре сотки, почти брошенный, летом густо зарастал травой, - выделили деду на работе, когда у него родился единственный внук, любимец Колюн.
Уральским зимним вечером, за два часа до Нового года они вдвоем оказались в холодной избе. Щитовые стены спасали только от ветра. Печь, плохо промазанная, как говорила мать, кривыми руками, - сильно коптила. Сизый дым заползал через щели в комнату. Глаза слезились, открыли окно, чтобы не угореть. Софья с надеждой смотрела на мужа, неужели ничего нельзя сделать?
- Надо утепляться, - сказал он и полез в кладовку.