Шаги приближались, сын остановился, она замерла в ожидании, шаги удалились. Хочет с ней о чем-то поговорить. Резко поднялась, перед глазами поплыли черные мушки, накинула халат и, шатаясь, прошла в ванную, привела себя в порядок, прислушалась: сын на кухне. Он кивнул, но на нее не смотрел, мелко резал капусту, - готовил салат для Любы.
Она заворожено смотрела на процесс, не сразу дошло, что он сказал: "Григорий Григорьевич приехал, хочет встретиться с тобой. Номер телефона записан. Вон, на листе". Она увидела на обрывке в клетку ряд красных цифр. Сердце часто забилось, кровь прилила к щекам, закружилась голова.
Сын все резал капусту, превратив ее в куб, который уменьшался на глазах.
- Что ему передать? - спросил он.
Лицо скрыто, слишком низко склонился над столом, ритмично стуча ножом, сколько можно, только кочерыжка осталась.
- Мелко режешь, будто у Любы зубов нет, - не выдержала она.
- Ей так нравится, - сын поднял голову и посмотрел на нее.
Что он знает? Отвела взгляд, зачем оправдываться, жила как могла, не герой, думала больше о себе. Как и все. Как и он, и другие. Любила одного, потом другого, - кто безгрешен, пусть бросит камень.
Бросила в сына:
- Ничего не имею против, не мое дело, ты волен жить, с кем хочешь, но я так понимаю, что ты женился, потому что она Любовь Дмитриевна. Без любви нельзя вступать в брак, поэтому вы ссоритесь. Ты не любишь Любу, - тихо сказала она, косясь на дверь.
- Я найду, кого любить.
По тому, как он это сказал, поняла, уже нашел.
- Ты убиваешь Любу.
- Не драматизируй.
- Подумай. Новое не значит лучшее, на этом споткнулся Александр Блок, ты ведь знаешь, он принял революцию, но его нельзя осуждать, неизвестно, как бы каждый из нас повел себя тогда.
- Ты этого не учила в университете, так послушай. Тогда арестовали не только царскую семью, но и многие достойные люди попали в Петропавловскую крепость. Над ними издевались: били, мочились на лицо, замучивали до смерти. Блок участвовал в этом, пусть писарем, но никто его не заставлял вступать в комиссию по расследованию "преступлений" царской семьи, Александру Федоровну обвинили в шпионаже в пользу Германии. Этого не было, Блок сам подтвердил. Но сохранилась позорящая его запись о подруге Александры Федоровны: блаженная потаскушка и дура. А ведь она ходила на костылях. Зачем он это делал? Потом каялся, но поздно. "Никого нельзя судить, плачь сердце, плачь, слезами очистишься", - написал он в своем дневнике.
- Я много думала, ведь были шансы спасти царских детей, почему царь не воспользовался? Ведь это его дети.
- Бежать за границу они не могли, они были патриоты, они...- сын чуть не рыдал.
- Прошло почти сто лет, давно это было, ты живешь далеким прошлым, нельзя так.
- Никому не дано права менять божественный порядок, - он обошел ее и исчез за дверью.
Уйти из дома, успокоиться. Внизу, перед тем, как открыть дверь, задержалась и прислушалась: кто-то протяжно заговорил басом, его перебили женские голоса, резкие, напряженные, переходящие в веселый смех, будто нежный колокольчик. В ушах звенело, как писк комара. Когда-то барабанная дробь все заглушит, и мир задернется серым занавесом.
Села на скамейку в тени тополя. Редко проходили люди в магазин неподалеку, никто не мешал, но успокоиться не удавалось. Еще бы, Григорий хочет встретиться. Действует через сына. А сын? Чего хочет он? Пристроить мать, чтобы она тут не болталась.
Она ужасалась циничным мыслям, никогда раньше не позволяла себе.
Дома всматривалась в зеркало и жалела, что не следила за своей внешностью, увы, уже поздно. Да, хочет нравиться, разве плохо? с природой надо считаться.
Libido
Инициатива встречи исходит от женщины, - так считал Григорий, звонить ей.
- Привет - привет, - ответил он, - уж думал, не дождусь.
Голос нейтральный, как будто виделись вчера, наверное, нашел женщину, - вяло подумала она, - что ж, кобыле легче.
- Жарко, скоро начну пламя выдыхать, - пожаловалась она.
- Надо срочно охлаждаться. Где у вас продается самое вкусное мороженое?
- Где-то в центре.
- Ну, да, я забыл, самое интересное происходит на улице Ленина. Где встретимся? - по-деловому спросил он.
- Надеюсь, узнаешь меня, - в малых дозах кокетство допустимо.
- Надеюсь, - серьезно ответил он, - Значит, до завтра.
Принюхиваемся друг к другу, - подумала она, он тоже подозревает, что у нее кто-то есть.
Нарядные блузки где-то в коробках на верхней полке в кладовке. Или в чемодане под диваном, или там же в дорожной сумке.
Мать после смерти Нины, еще не старая, все что-то искала. Вечерами начинала методично рыться в ящиках, на полках, переходя из комнаты в комнату. Поиски завершались тем, что отец, подставив лестницу, лез на антресоли.
Софья советовала, бросить привычку искать на ночь, ведь утро вечера мудренее. Мать соглашалась, подсаживалась к мужу на диван, но смотрела телевизор недолго, опять начинала перебирать в ящиках столов, шкафов, попутно стирала пыль. Искала фотографии умерших родственников, старые, давно вышедшие из моды одежды, их много накапливалось.
Для нее после смерти дочери не было ни настоящего, ни будущего, только прошлое.
Светло-коричневая юбка и две блузки: розовая и голубая, нашлись в чемодане. Голубая удачно подчеркивала загар.
Утром постучала Люба и попросила сходить в магазин за продуктами, сама не может, приболела - мигрень.
Что ж, если надо.
Ни на выходе, ни когда вошла в подъезд с сумкой продуктов, голосов не услышала.
На скорую руку приготовила омлет, благо, не постный день, а то бы пришлось варить рисовую кашу и тушить овощи. Разложила еду по тарелкам, вернулась в комнату, прилипла к зеркалу, и... позвонила Маша, из Ялты.
А ведь недавно разговаривали по телефону, и дочь не сказала, что летит в Крым.
- Привет, мать, как ты там? Я еще немного поживу в Ялте, не знаю сколько, потом заеду. Как молодые поживают, еще не разводятся?
Дочь спросила еще о чем-то, так, треп, зачем нужно было намекать на свидание? Конечно, интересно, что за знакомство. И ничего умнее не придумала взрослая и опытная врач, как напомнить, что сердечникам полезно воздержание. Помни, мать, свой возраст, и слишком не увлекайся, влюбчивая моя. Сильные чувства чреваты последствиями.
- Малыш, не рано ли мать в старухи записала?
- Ты что, обиделась? Да, ладно тебе, я еще надеюсь, что выйдешь замуж за владельца замка в Испании. Или он простой российский миллионер?
- Не миллионер, но не бедный, - засмеялась Софья.
- У меня тоже роман, так что пока гуляем, и ты, и я, - подытожила дочь и, как обычно, отключилась первая.
Все, вырвалась, чуть ли не бегом по ступеням вниз, никаких посторонних звуков, хоть бы исчезли навсегда. Голоса пугали, были неприятны, усложняли жизнь, напоминали о смерти.
На скрипучем троллейбусе доехала до памятника Екатерине Второй и села на скамейку, так, чтобы видеть остановку. Но появилась экскурсия, поэтому пропустила, он приближался собранной походкой уверенного в себе человека. Запасной или аварийный вход - выход не для него, только парадный. Неважно, сколько ступеней надо преодолеть, чтобы добраться до вершины, главное - цель. Ты слышишь, Соня, как звучит? Цель это тебе не щель. Но и щель бывает целью. Она обозвала его пошляком.
Как сговорились, он в голубой рубашке, чуть темнее джинсы. Не дошел до нее, резко повернулся, обошел толпу людей, замелькал на фоне зелени синим пятном.