Белой черемухой
Кажутся липы,
Белый мороз дерет
Ветви до скрипа.
Доносят ветры снег
С дальних окраин...
В одном лице сей век
Авель и Каин:
«Смело мы в бой пойдем...»
«Вихри над нами...»
Век — он в лице одном
Феникс и пламя...
...А феникс жареный,
А феникс пареный
В костер заката погружен...
«Аль водки мало?»
«Даешь — подвалы!»
«И грабь награбленное, мать твою в закон!»
Распутин — всё, Распутин — все, Распутин — всюду
Он в тех же самых бойких ритмах бьет посуду,
И черный маузер, готовый к самосуду,
Висит на поясе, как дремлющий дракон.
Но не поверив, что История ослепла,
Цыпленок-Феникс возрождается из пепла,
И ... крылья складывает — снова камнем в пекло
Под хриплый смех столпившихся ворон.
...................................
Квадраты черные в кварталах ночи белой.
Углы вылизывал закат осатанелый.
И глыбой алой на Исаакии горел он —
В петлице чьей-то вянущий пион...
В скрипичных воплях ленинградского трамвая,
На каждом такте равномерно замирая,
Танцуют тучи, отсвет пламени стирая,
Но не задев недвижных серых крон...
Внизу скелет гранитный выпятил недобро
Мосты, как черные недышащие ребра,
И танго мертвое скользит, и пляшет кобра —
Змеиным ритмом век заворожен.
По серым улицам без видимой причины
Ночными воронами шастали машины,
И под конвоем выходили в ночь мужчины,
И до утра опять не спал район...
Над красной жестью крыш неслышными шагами
Крадется танго равномерными кругами,
Влипая в паузы бескостными ногами
Над полутрупом вымирающих времен...
В ту полночь волчью
Век вышел молча,
Чтоб навсегда уйти с земли.
Его поймали,
Арестовали
И на Литейный повели.
Пока не помер —
Двадцатый номер
Ему таскать по лагерям...
Пока не ожил —
Все будет то же,
И там и тут, и тут и там...
От Воркуты до Колымы проходит путь он,
И конвоирует его опять Распутин,
Да танго старое, знакомое до жути:
Опять заел на вахте патефон.
И над землей, как сумасшедшая шарманка,
Неотвратимое, как гусеницы танка,
От самой Праги до Камчатки воет танго,
И машет ворон крыльями погон
Над мертвым фениксом за проволокой крепкой,
Где рубят лес, и где стволы идут на щепки...
А на плакатах, улыбаясь из-под кепки,
Глядит Распутин в зареве знамен!
IV. ЗЕЛЕНЫЙ ЗРАЧОК
"В электрическом сне наяву
Я искал бесконечно красивых
И бессмертно влюбленных в молву...»
(А. Блок)
* * *
Когда случается всерьез —
Доверься ветру — он излечит,
Доверься мчащейся навстречу
Реке асфальтовых полос,
Доверься милости берез,
Пусть осень их зажжет, как свечи,
Чтоб в теплый нестеровский вечер
Они гляделись в темный плес.
Когда случается всерьез —
Неповторимость каждой встречи
Впивается, как хищный кречет
В тебя... Так пальцы тонких лоз
Кирпич ласкают и калечат.
Когда сбывается всерьез —
Закат над морем бесконечен,
Пусть берег отойдет далече
И лодка вскидывает нос.
Случайно брошенный вопрос
Особой глубиной отмечен,
Залив туманен и беспечен,
И весла попадают врозь...
И ты не замечаешь гроз,
А грозы падают на плечи...
* * *
Г. У.
Летящий парус на ходу сворачивая,
Стремясь к причалу,
Сквозь пену, ветром замороченную —
Возвращаюсь.
Или на полке в купе прокуренном
На дребезжащих скоростях не сплю ночами —
В сквознячных тамбурах, сквозь ночь пропоротую —
Возвращаюсь.
От всех скитаний, от поездов, автобусов, гостиниц
Я возвращаюсь под сень волос твоих исчерна-синих!
Не пес в конурку, не овца в овчарню —
К работе — мастер.
Так, не меняя сущность, обращаются
Актеры к маскам,
Отбросив хлам дотошных мелочей
И декораций...
Почувствовать, что ты — опять ничей, и...
Возвращаться!
И к тем рукам, отлитым из огня
(А с ними так не вяжется их робость!)
И к тем плечам — когда-то для меня
Писал их Рубенс,
Взлетала кисть его, кренясь, как мачта
Под шквалом счастья —
Он знал, что значит работать начерно и...
Возвращаться, переиначивая
Жизнь и картину снова —
А это значит — все только начато:
Неисчерпаемость — в незавершенности