— Все нормально, — кивнул Земцов. То, что говорил Кавешников, было милой песней по сравнению с тем, что приходилось выслушивать Ивану.
— Я это рассказываю для того, чтобы вы правильно поняли мой вчерашний поступок. Дело в том, что вчера десять работников театра, я не знаю — кто именно, передали директору письмо. Я опять же не знаю подробности, но смысл письма в том, что репертуарная политика главного режиссера Кузменского, его ориентация на актрису Кавешникову приводят к однобокости спектаклей, а это сказывается на интересах зрителей, спонсоров и в итоге на финансовых делах театра. Там достаточно много написано о Верочке, что она, конечно, актриса хорошая, но это не значит, что ей надо отдавать лучшие роли, особенно согласуясь с ее возрастом, и что приверженность ей главного режиссера губит других талантливых актрис, делает уклон в сторону пожилых персонажей и так далее. Нет, поймите меня правильно, наверное, они в чем-то правы. Может быть. Но момент, когда они передали письмо директору… сразу после Глеба… такой удачный момент. Ведь Верочка, как и мы все, под подозрением.
— А как они так быстро узнали? — совершенно несолидно ляпнул Земцов.
— Как, наверное, многие узнают, — не удивился вопросу Сергей Павлович. — Случайно. Вот и о письме этом мы тоже случайно узнали. В тот же день, как его передали, то есть вчера. Валерия зашла в театр, тоже, кстати, случайно, сейчас ведь отпуск, и встретила директора. И он ей рассказал. Я не знаю, зачем, может, зная о дружбе Валерии с Верочкой, хотел как-то подготовить почву. Тогда это вполне благородно. Он не назвал авторов письма, что, впрочем, тоже говорит о нем хорошо. Но он пересказал Валерии само письмо. Он ничего не требовал, ничего не просил, просто рассказал, как обстоит дело. А Валерия потом позвонила Лене Витимовой, та — мне, и мы встретились, чтобы обсудить ситуацию.
— И до чего же вы договорились? — спросил Иван.
— Ни до чего. Мы просто пока решили Верочке ничего не говорить. Мы не нашли другого выхода.
Земцов не проявил ни малейшего оживления, из чего Сергей Павлович вполне мог сделать вывод, что его информация действительно никак не увязывается с интересами следствия. Но он не знал Земцова, зато Земцов уж точно знал цену мелочам. В чем я очередной раз убедилась буквально через секунду, когда он взял своей лапищей меня за локоть и буквально перенес в сторону.
— Ты со Старцевой и Витимовой в хороших отношениях. Провентилируй историю с письмом, уж больно оперативно его отписали. Потоцкого убили поздно вечером в субботу, воскресенье летом — вообще мертвый день.
— Только не для театральных, они в воскресенье работают, — уточнила я.
— Весь театр в отпуске, — напомнил Иван. — Так вот. Чтобы коллективное письмо составить да столько подписей собрать, время требуется. Кто-то должен был про убийство разузнать, потом всех заинтересованных собрать, потом письмо написать, а в понедельник директору на стол положить. Плохо я верю в такую скорость. Где больше трех людей задействовано, там базар начинается, а где базар — там куча времени. Вполне может статься, что письмо было заранее заготовлено. А раз так — им что, просто повезло, удачный момент представился или кто-то был сильно заинтересован, чтобы этот момент настал? В общем, постарайся выяснить: кому было очень выгодно убрать со сцены Кавешникову, а заодно и Кузменского? И, кстати, кому мог Потоцкий помешать? Здесь вполне может обнаружиться одна связка. А самое главное — напряги голову: кому могло быть это выгодно, пусть даже чисто теоретически, из тех, кто в субботу собрался в доме Кавешниковых? И не пытайся всех чохом отметать. Убил один из ваших. Черные демоны к вам не наведывались. И пока этого одного — будем пока думать, что это не двое, не трое и не вся ваша компания — не найдем, подозревать придется всех.
— И меня? — желчно поинтересовалась я.
— Не дури! — одернул Земцов. — То, что я не подозреваю тебя, — твое везение. Другой на моем месте…
— Все, все! — Я молитвенно прижала руки к груди. — Не читай нотаций. Я постараюсь выяснить.
Перед тем, как уехать, Иван спросил у нас с Игорем, можно ли при надобности воспользоваться информационной базой "Феникса", где наверняка почти все есть о мастерских, занимающихся ремонтом автомобилей? Ну, коль сам признал, что по части кой-какой информации частный сыск покруче, мы великодушно разрешили. Более того, перезвонили Славику и попросили не жадничать. Кавешникова Иван строжайшим образом предупредил, чтобы о машине никому ни звука, даже жене, а если вдруг кто-то машиной поинтересуется, чтобы тут же сообщил. Сергей Павлович принял условие безропотно, только по поводу Веры Аркадьевны попытался было слово молвить, но Земцов осек: никому.