Валерия отпрянула, словно я не слова произнес, а удар в лицо ей нанес, чуть вытянутые к вискам глаза сделались круглыми, а губы разомкнулись, открывая путь рвущимся наружу словам. Но я перекрыл готовый обрушиться на меня поток еще до того, как упала первая капля, — я просто закрыл ее рот ладонью. Валерия дернулась, но я, прижав палец к своим губам, произнес:
— Не надо нервничать. И не надо ничего говорить. Все, что ты скажешь, будет неправдой. Глеб не предлагал тебе примерить кольцо. Во-первых, потому, что оно на тебе просто бы болталось, так что никакого вида. А, во-вторых, потому, что это было бы большим хамством со стороны бывшего возлюбленного, а Потоцкий известен как интеллигентный человек. Точно так же ты известна как очень гордая женщина. И потому ты не то, что под настроение, а и под дулом пистолета никогда не стала бы устраивать сцены бывшему любовнику. Да и не был Потоцкий никогда твоим любовником. Тут ты уж перебрала совершенно. Если бы он им был, ты, с твоим самолюбием, никогда бы не стала поддерживать дружбу с его невестой, а тем более с ним самим. А самое занятное, что тебя вообще у Глеба не было. Почему я так решил? А очень просто.
Я помнил, что говорил Марат, вернувшись из дома Потоцкого: примерно за месяц до гибели Глеба пытались ограбить квартиру его соседа, к счастью, неудачно, кто-то вспугнул. Но поскольку воры совершенно спокойно зашли в подъезд, и так никто и не понял, то ли дверь была открыта, то ли те знали шифр замка, решили, что для профилактики код надо сменить.
— Так вот я предлагаю тебе отправиться к дому Потоцкого и попытаться открыть дверь его подъезда известным тебе кодом. Если получится, я готов целый день, прямо у того подъезда, простоять перед тобой на коленях. Но я могу не бояться за свои колени, потому что месяц назад код сменили. И тоже на очень простые цифры — сто сорок. И вот в связи со всем вышеизложенным я тебе еще раз хочу задать вопрос: зачем ты затеяла весь этот спектакль?
Валерия схватила мою руку и с яростью оторвала от своего лица. Я подумал, что мне все-таки придется стать свидетелем женской сцены. Но ничего подобного не произошло. Валерия молча поднялась с дивана и также молча вышла. Я даже не услышал, как хлопнула входная дверь.
Женская сцена разразилась двумя минутами позже, когда в очередной раз зазвонил телефон, и я услышал рык разъяренной львицы.
— Черт бы тебя подрал! — без всяких приветствий набросилась на меня главбух Валентина. — Какого лешего ты торчишь дома?! Небось, с бабой какой-нибудь валандаешься?! Я опять не могу заполучить твою подпись на чековой книжке, а сегодня у охранников зарплата! Кузьмич висит надо мной, как гора!
Я представил себе начальника нашего охранного подразделения могучего Кузьмича, нависшего над не менее могучей Валентиной. Воистину две горы сошлись вместе.
— Ты, конечно, помнить не помнишь, когда зарплата у охранников! — не унималась главбух. — Ты помнишь только, когда сам деньги получаешь! Но, между прочим, постоянные деньги нашей фирме приносят именно охранники, а не вы, детективы хреновы! Черт дернул шефа уехать в отпуск! Черт дернул его оставить вместо себя тебя! Ищу тебя с собаками!
— Валюша, — произнес я с неизмеримой нежностью. — Прости подлеца, у меня проблемы.
— А?! Что?! — заорала Валентина с прежней оглушительностью, но совсем с другой интонацией. — Стряслось что?! Ты скажи, а?! Погребецкий, мы тут сейчас, мигом, только дай знать! Ну, чего молчишь?!
— Сейчас приеду, — сказал я, и Валентина растревожено вздохнула:
— Ладно, ждем.
По части того, что постоянные деньги "Фениксу" приносят охранники, Валентина, конечно, права. Именно в этом подразделении работает основная часть нашего народа и именно оно обеспечивает стабильный доход, отчего наша королева бухгалтерии относится к охранникам с особой любовью. Их бравый командир Семен Кузьмич Меркулов — мужик необъятных размеров, но при этом необычайной шустрости. Почти всю жизнь, вплоть до пятидесяти лет, он проработал в ВОХРе, то есть во вневедомственной охране, после чего был найден нашим шефом и основателем Геной Кирпичниковым и перетянут в "Феникс". Я никогда не понимал прелести охранной службы, но при Кузьмиче, как все у нас звали Меркулова, на эту тему и рта не раскрывал. Он бы меня просто по стенке размазал. Своих ребят Кузьмич отбирал единолично — не по ширине плеч и толщине шеи, как многие другие, а только по ему понятным признакам, и, надо признать, не ошибался. При этом держал парней в своих лапищах крепко, но и заботился о них как отец родной. Не удивительно поэтому, что день выдачи зарплаты охранникам был для него святым днем.