Pay эффектно умолк и протянул Фолкмеру бокал. Тот налил коньяку – больше, чем собирался, что выдавало его волнение.
– К девяносто первому году, – продолжал Pay, – лабораторию возглавлял некий профессор Довгер. Вот об этой личности я расскажу подробнее, потому что нам предстоит с ним познакомиться… Довгер – блестящий ученый, фанатичный коммунист и крайне амбициозный персонаж. Он был готов воплотить теорию в практику, но, видя, к чему все клонится, не спешил оповещать шефов. Он не хотел отдавать «Левензанн» (они назвали это проектом «Мельница») в руки новых властителей России. Тогда они, новые властители, стали бы непобедимыми, а Довгер не терял надежд на реставрацию коммунизма. Он выждал несколько лет и начал действовать… Тебе это интересно, Йохан?
– Это потрясающе. Продолжай.
– Он зондировал почву в среде ГРУ, русской военной разведки, и в ФСБ, бывшем КГБ. У него было чем зацепить людей – проект «Мельница» убедит кого угодно, если есть доказательства, а у Довгера они имелись. Он опирался прежде всего на таких же фанатиков, как он сам, – надо сказать, их немало в России, но те, кто поумнее, сидят тихо и приспосабливаются до поры. Так была создана структура под названием УНР, Управление научной разведки – разумеется, в глубокой тайне не только от всего мира, но и от российских властей и преданных им ветвей спецслужб. Ее ядро составили высшие офицеры ГРУ и ФСБ, некоторые крупные промышленники, смекнувшие, куда ветер дует, и часть технократической элиты. Это так называемый внутренний круг – люди, осведомленные о конечной цели и средствах, которыми она будет достигнута.
– Конечная цель – реставрация коммунизма? – Фолкмер закатил глаза. – С проектом «Мельница»? Знаешь, это как если бы деревенщина Ганс купил себе «Конкорд» возить удобрения на поля…
– Коммунизм – это только слово, – возразил Pay. – Главное – проект… Итак, УНР. Кроме внутреннего есть внешний круг, в него входят как осведомленные люди, так и те, кто считает, что поддерживает какой-то заговор, или просто получает деньги. В него входят собственная разведка и контрразведка, служба внутренней безопасности, финансово-экономические отделы, транспорт, связь и тому подобное. Кроме того, есть еще третий круг, какое-то подразделение или отдел «Стальной крот», но моему источнику ничего не удалось узнать о нем. Книга за семью печатями.
– Странно, что в такой сложной системе не находится предателей, – заметил Фолкмер.
– Видишь, находятся, Йохан. Я вот нашел… Но контрразведка УНР очень эффективна, и вдобавок каждый отдельный человек из внешнего круга мало знает. Да хоть бы и много! Сила УНР не в единстве, как любили говорить советские вожди, а в раздробленности. Нет никакого УНР. Есть десятки компаний, фондов, центров, никак между собой не связанных, нередко сотрудники одних о существовании других даже не подозревают. Нити сходятся наверху, попробуй найди тут концы… Но дальше. Лаборатория на острове Суханова была возрождена. Поскольку ее нужды требуют челночных авиарейсов, придумали оригинальный ход. На острове есть местные жители, какой-то вымирающий народец – прикрытие идеальное. Заинтересуйся кто-нибудь, почему на остров Суханова летают частные самолеты, – пожалуйста, благотворительные, гуманитарные программы… Для отвода глаз такие программы и впрямь осуществляются… Но никто не заинтересуется, Йохан.
– Почему?
– Потому что большинство из тех, кто мог бы заинтересоваться, либо входит в УНР, либо контролируется им. Конечно, бывают нежелательные случаи опасного любопытства опасных персон. Способов пресечения три – подкуп, вовлечение в один из кругов УНР, если это выгодно, наконец, устранение.
– А лаборатория на острове? Ее же видно со спутников? Какая тут помощь аборигенам?
– Никто и не притворяется, что ее нет. Лаборатория функционирует вполне официально – пустующие помещения арендовала некая фирма для метеорологических, гляциологических исследований по заказам соответствующих министерств, для нужд авиаперевозок, морского транспорта и так далее. Этим оправдана, кстати, часть авиарейсов – но не все, без благотворительного прикрытия их получалось бы слишком много. Довгер по контракту руководит. Для проверяющих всегда в разгаре самые убедительные, самые настоящие камуфляжные работы – в тех секциях, какие им показывают, других как бы и нет… А для слишком назойливых – три перечисленных способа.
– Да-а, – уважительно протянул Фолкмер, разглядывая на свет свой бокал. – Серьезные ребята. Похоже, твое Управление научной разведки всю Россию опутало, как паук…
– Близко к тому. Но у них ничего не выйдет – передерутся за проект «Мельница» на конечном этапе. Вернее, передрались бы…
– Что же им помешает?
– Не что, а кто. Мы с тобой. Ты не забыл, что я предложил тебе весь мир, Йохан? Проект «Мельница» будет принадлежать нам, тебе и мне.
Фолкмер иронично отсалютовал бокалом.
9
Собравшись было долить себе коньяка, Фолкмер вдруг отставил бутылку:
– Откуда у тебя эти сведения, Рольф? Я имею в виду, насколько они точны?
– Полагаю, точны, – сказал Pay. – Источник под псевдонимом Каспер сидит в Москве, в сердце ФСБ. При первой встрече я попросил его лишь осторожно навести справки о судьбе находившихся в Шпандоверхагене обломков – пользуясь как инструкцией дневниками фон Шванебаха, я объяснил, о каких обломках идет речь. Но поведение Каспера, его реакции и его информация вдохновили меня действовать смелее… Познакомившись с его очередными файлами, я понял, что он не может не быть причастным к УНР, и вот тут я дожал его до конца.
– Он причастен к УНР?
– Разумеется. Иначе он бы не наскреб и половины того, что я от него получил, будь он сам Джеймс Бонд.
– Тогда я не стал бы ему доверять. Ну с какой стати он сдаст тебе проект «Мельница»? Что-то здесь не так.
Pay постучал ногтем по бокалу, а Фолкмер вновь приступил к обязанностям виночерпия.
– Я создал видимость, – Pay заговорил медленно и веско, – что немало знаю и хочу только дополнить мою информацию, а заодно проверить и самого Каспера. Я вел беседу так, чтобы Каспер был убежден: он не единственный мой источник.