– Генри Ирвинг Анкред, – вмешался Седрик. – Прошу не забывать. Покойный Генри Ирвинг Анкред. Мой папа, как я вам говорил.
– В нашей половине замка это все, – продолжала Фенелла. – Ну а в западном крыле, конечно, Панталоша, – (Седрик застонал), – Каролина Эйбл и вся их школа. Тетя Полина им помогает. У них там совершенно некому работать. По-моему, я перечислила всех.
– Всех? – громко переспросил Седрик. – А что, Соня уехала?
– Нет, она здесь. Я про нее забыла, – коротко ответила Фенелла.
– Забыла?! Завидую тебе – так легко забыть самое главное! Может, ты еще скажешь, что Сонино присутствие никого уже не волнует?
– Какой смысл это обсуждать? – холодно заметил Поль.
– А в Анкретоне больше обсуждать нечего, – парировал Седрик. – Лично меня эта тема очень интересует. Пока мы ехали, я миссис Аллен все рассказал.
– Знаешь, Седрик, это уже слишком! – хором возмутились Поль и Фенелла.
Седрик победно засмеялся, и в двуколке наступила неловкая пауза. Агата чувствовала себя не в своей тарелке и в конце концов завела разговор с Полем. Он казался ей приятным парнем. «Серьезный, но доброжелательный, – подумала она. – И про войну говорит спокойно, не замыкается». Ранение он получил во время Итальянской кампании и до сих пор долечивался. Агата поинтересовалась, чем он займется после демобилизации, и удивилась, когда он вдруг покраснел.
– Вообще-то я думаю… честно говоря, у меня были планы поступить в полицию, – признался он.
– Боже, какой ужас! – вставил Седрик.
– Поль у нас единственный, кто не желает иметь дело с театром, – объяснила Фенелла.
– Я бы с удовольствием остался в армии, но теперь это исключено, – добавил Поль. – Может, я и в полицию не гожусь, не знаю.
– Когда приедет мой муж, вам надо будет с ним поговорить, – сказала Агата и тотчас засомневалась, согласится ли Рори.
– С инспектором Алленом?! – изумился Поль. – Вы серьезно? Было бы замечательно.
– Ну, не то чтобы поговорить… я думаю, он просто скажет, есть у вас шансы или нет.
– Как я рад, что у меня язва двенадцатиперстной кишки! – заявил Седрик. – В том смысле, что мне даже не надо притворяться, будто я хочу быть отважным и сильным. Нутром я пошел в Старца, это точно.
Агата повернулась к Фенелле:
– А вы, наверно, решили связать судьбу со сценой?
– Да, теперь, когда война кончилась, хочу попробовать. Пока что работаю при театре шофером.
– Ты будешь играть экстравагантных женщин, а я буду сочинять для тебя умопомрачительные костюмы, – влез в разговор Седрик. – Если когда-нибудь получу в наследство Анкретон, будет забавно превратить его в этакий абсолютно элитарный театр. Правда, если в Анкретоне останется Соня, она, как вдовствующая баронетша, потребует, чтобы все главные роли давали только ей. Господи, до чего же мне нужны деньги! Фенелла, как ты думаешь, что для меня в конечном счете выгоднее: подсюсюкивать Старцу или ходить на задних лапках вокруг Сони? Поль, ты же разбираешься в тактике скрытого наступления, – посоветуй, как мне быть, милый.
– Это тебе-то денег не хватает? При том, что, как известно, ты зарабатываешь в два раза больше, чем все мы, вместе взятые!
– Миф! Чистой воды миф! Я живу на гроши, уверяю тебя.
Росинант неспешно вывез их на проселок, упиравшийся в ворота, за которыми во всей своей красе открывался Анкретон. От ворот вверх по холму пролегала через террасы сада широкая аллея; местами переходя в ступени, она заканчивалась площадкой перед парадной дверью дома. Подъездная дорожка поворачивала от ворот налево и терялась за деревьями. «Должно быть, они очень богатые люди, – подумала Агата. – Ведь, чтобы содержать все это в порядке, нужны огромные деньги».
– Отсюда вам, конечно, не видно, что осталось от цветников, – словно в ответ на ее мысли, сказала Фенелла.
– А что, трудные дети все еще окучивают фрейдистские символы? – осведомился Седрик.
– Они, между прочим, прекрасно работают, – вступил в разговор Поль. – В этом году вся вторая терраса занята под картошку. Вон, видите, они ее там копают.
Агата уже заметила крошечные фигурки, копошившиеся на склоне.
– Картошка, – скривился Седрик. – Сублимация беременности, не сомневаюсь.
– Тем не менее ешь ты ее с удовольствием, – резко сказала Фенелла. – Вот мы и приехали, миссис Аллен. Вы правда хотите пройтись? Тогда мы пойдем по центральной аллее, а Седрик пусть едет дальше.
Они выбрались из двуколки. Объяснив, что сторожка привратника используется сейчас для хранения овощей, Поль открыл затейливые решетчатые ворота с гербом Анкредов. Седрик, всем своим видом выражая брезгливое недовольство, натянул вожжи, и двуколка уползла влево, за поворот. Поль, Фенелла и Агата двинулись по аллее наверх.
В осеннем воздухе плыла песня, металлические нотки в писклявых детских голосах производили странное впечатление.
Когда они поднялись выше, до них донесся бодрый женский голос, перекрывавший детский хор:
На второй террасе десятка три мальчиков и девочек в такт песне орудовали лопатами. Одетая в бриджи и свитер рыжеволосая молодая женщина, задавая ритм, выкрикивала команды. На глазах у Агаты какой-то мальчишка в последнем ряду высыпал целую лопату земли за шиворот своей соседке. Девочка, не прекращая визгливо петь, в отместку стукнула его лопатой по заду.
– Воткнули – копнули – вы-ы-сыпали. И еще! – Женщина весело помахала рукой Полю и Фенелле.
– Идите сюда! – крикнула ей Фенелла.
Оставив свой отряд, женщина размашисто двинулась к ним. Дети продолжали петь, но уже без прежнего воодушевления.
Подошедшая была на редкость хороша собой. «Мисс Каролина Эйбл», – представила ее Фенелла. Мисс Эйбл крепко пожала руку Агате. Краем глаза Агата увидела, как все та же девочка, повалив своего обидчика, уселась на него верхом и принялась тщательно обмазывать ему голову грязью. Для удобства она сняла с него белый колпак. Такие же странного вида головные уборы были еще на нескольких детях.
– Как я погляжу, Карол, они у вас работают без роздыху, – сказала Фенелла.
– Через пять минут сделаем перерыв. Эта работа им очень помогает. Они сознают, что заняты чем-то созидательным. Чем-то общественно полезным, – с энтузиазмом объяснила мисс Эйбл. – Стоит таких детей, особенно интровертов, приохотить к труду, считайте, полдела сделано.
Фенелла и Поль, стоявшие спиной к детям, понимающе кивали. Между тем мальчишка сбросил с себя девочку и теперь отважно пытался укусить ее за левую ногу.
– А как их головы? – серьезно спросил Поль. Мисс Эйбл пожала плечами.
– Все идет своим чередом. Завтра доктор опять приедет. Агата невольно ойкнула, в тот же миг девочка завопила так пронзительно, что ее голос выделился из общего хора, и пение прекратилось.
– Э-э… может быть, вам взглянуть, – пробормотала Агата.
Мисс Эйбл обернулась: девочка в это время силилась лягнуть мальчишку, но тот упрямо держал ее за ногу.
– Отпусти, ты, корова! – заорала малолетняя амазонка.
– Патриция! Дейвид! – строго крикнула мисс Эйбл и направилась к ним.
Остальные дети, перестав копать, молча застыли в ожидании. Провинившиеся, продолжая крепко держать друг друга, разразились взаимными обвинениями.
– Очень любопытно, – жизнерадостно и с интересом сказала мисс Эйбл, – с чего вдруг у вас возникло желание подраться?
Тут же посыпались сбивчивые гневные объяснения. Мисс Эйбл, казалось, все поняла и, к удивлению Агаты, даже записала что-то в блокнот, предварительно взглянув на часы.
– Ну а теперь, – ее голос зазвучал еще бодрее, чем прежде, – вы, конечно, чувствуете себя гораздо лучше. Просто у вас было сердитое настроение и потребовалась разрядка. Так? Но, поверьте, для этого есть и другие, куда более приятные способы, а драться вовсе необязательно.