Вместо этого я спросил его:
— Ну, а теперь скажите мне, Пуаро, кто он — этот Икс?
Несмотря на мои настойчивые требования, Пуаро решительно отказался назвать его имя.
— Нет, мой друг, этого я не сделаю.
— Ерунда. Почему бы и нет?
Глаза Пуаро заблестели.
— Потому, mon ami, что вы всё тот же прежний Гастингс. У вас, как и раньше, все написано на лице. Видите ли, мне не хочется, чтобы вы с открытым ртом уставились на Икса, а на лице вашем было бы написано: «Вот я смотрю на убийцу».
— Можете быть уверены, в случае необходимости я смогу притвориться.
— Притвориться ещё хуже. Нет, нет, mon ami, и вы и я, мы оба должны быть в тени. Когда же придёт время нанести удар, мы это сделаем.
— Ну и упрямы же вы, — заметил я. — У меня огромное желание…
Я не закончил, так как раздался стук в дверь. Пуаро крикнул «Войдите!». Вошла моя дочь Джудит.
Мне бы очень хотелось в нескольких словах описать Джудит, но я всегда был слаб по части описания внешности.
Джудит — высокая девушка с гордо поднятой головой, прямыми тёмными бровями и прекрасными, несколько строгими чертами лица. Это задумчивая, слегка насмешливая натура, над которой, по-моему, всегда висела некая тень трагедии.
Джудит не подошла ко мне и не поцеловала меня: это не в её духе. Она только улыбнулась и произнесла: «Привет, отец».
Улыбка её была робкой и несколько смущённой, но, несмотря на её сдержанность, я понял, что она рада видеть меня.
— Ну вот, я и приехал, — сказал я, чувствуя себя необычайно глупо (это часто бывало со мной в беседах с представителями младшего поколения).
— И правильно сделал, дорогой, — заметила Джудит.
— Я ему уже рассказал о здешней кухне, — вставил Пуаро.
— А разве она плоха? — спросила Джудит.
— Не спрашивайте, дочка. Или вы ни о чём не думаете, кроме пробирок и микроскопов? У вас на среднем пальце голубое метиловое пятно. Плохо будет вашему мужу, если вы не будете беспокоиться о его желудке.
— У меня пока ещё нет мужа.
— Конечно, но будет, или для чего создал вас bon Dieu[13]?
— Думаю, для многих дел, — ответила Джудит.
— Ну, во-первых, для le manage[14].
— Хорошо, — смеясь, сказала Джудит, — вы найдёте мне хорошего мужа, а я буду очень внимательно следить за его питанием.
— Она ещё смеётся надо мной! — пробурчал Пуаро. — Ну, ничего, когда-нибудь она поймёт, как мудры старики!
Снова раздался стук в дверь. Вошёл доктор Фрэнклин. Это был высокий, несколько угловатый молодой человек лет тридцати пяти с решительными чертами лица, рыжеватыми волосами и ярко — голубыми глазами. Это был самый нескладный мужчина, которого мне когда — либо приходилось видеть. Он всё делал с каким-то отсутствующим выражением лица.
Он задел экран у стула Пуаро и, полуобернувшись в сторону экрана, автоматически прошептал: «Прошу прощения».
Мне очень хотелось рассмеяться, но Джудит была по-прежнему серьёзной. Мне кажется, она привыкла к подобным вещам.
— Мой отец, — сказала она. — Помните, я вам о нём говорила?
Доктор Фрэнклин вздрогнул, сильно смутился, прищурилcя и уставился на меня, затем протянул руку и застенчиво произнёс:
— Конечно, конечно. Как поживаете? Я слышал о вашем приезде.
Фрэнклин повернулся к Джудит.
— Будем делать перерыв? Если нет, можно пойти поработать немного после обеда. Если мы ещё сделаем несколько таких срезов…
— Нет, нет, — ответила Джудит. — Я хочу поговорить с отцом.
— Да, да. Конечно.
Он вдруг неожиданно улыбнулся какой-то извиняющейся мальчишеской улыбкой.
— Жаль. Я так увлёкся этим делом. Это, конечно, непростительно с моей стороны, так как делает меня таким эгоистом. Пожалуйста, простите меня.
Часы пробили час дня. Фрэнклин быстро на них взглянул.
— О, боже! Неужели так поздно! У меня будут неприятности, ведь я обещал Барбаре почитать перед обедом.
Он улыбнулся нам и быстро вышел, хлопнув дверью.
— Как здоровье миссис Фрэнклин? — спросил я.
— Такое же или почти такое же, как всегда, — ответила Джудит.
— Плохо быть такой больной!
— Это бесит врачей, они любят здоровых.
— Как несносна современная молодежь! — воскликнул я.
— Я просто, — холодно ответила Джудит, — констатировала факт.
— И, тем не менее, — добавил Пуаро, — наш милый доктор спешит почитать ей!
— И очень глупо! — сказала Джудит. — Сиделка может великолепно это сделать. Лично я чувствую отвращение, когда мне кто — либо читает.
— Хорошо, хорошо, о вкусах не спорят, — примирительно произнёс я.
— Его жена очень глупая женщина, — добавила Джудит.
— А вот здесь, mon enfant[15], — сказал Пуаро, — я с вами не согласен.
— Она никогда ничего не читает, кроме дешевых романов. Её не интересует работа доктора. Она не может следить за своей мыслью и рассказывает о своём здоровье всем, кто бы её ни слушал.
— И всё-таки я утверждаю, — вставил Пуаро, — что она умело использует своё серое вещество ради дел, о которых вы, моя милая крошка, не имеете ни малейшего представления.
— Она очень женственная, — заметила Джудит. — Она всегда говорит воркующим и мурлыкающим голоском. Я думаю, Эркюль Пуаро, вам нравятся женщины подобного типа.
— Напротив, — сказал я. — Он любит огромных, пышных, громкоголосых женщин.
— Вот вы как, Гастингс! Выдаёте меня другим. Ваш отец, Джудит, всегда был неравнодушен к женщинам с каштановыми волосами. Это неоднократно приводило его к неприятностям.
— Какие вы смешные, — со снисходительной улыбкой заметила Джудит.
Она повернулась и вышла из комнаты. Я встал.
— Я должен разложить все свои вещи и принять до обеда ванну.
Пуаро позвонил в маленький колокольчик, и минуту — две спустя в комнату вошёл слуга. К моему удивлению, это был незнакомый мне человек.
— Как! А где Джордж?
Джордж служил у Пуаро в течение многих лет. — Джордж возвратился к своей семье. У него болен отец. Надеюсь, когда-нибудь он ко мне вернётся. А пока, — он улыбнулся своему слуге, — за мной присматривает Кёртисс.
Кёртисс почтительно улыбнулся. Это был крупный человек с довольно глупым выражением лица.
По дороге к двери я заметил, что Пуаро тщательно закрыл шкатулку с бумагами.
Ум мой был в смятении. Я пересёк коридор и подошел к своей комнате.
Глава 4
В тот вечер, идя на обед, я неожиданно почувствовал, что вся моя жизнь вдруг стала какой-то нереальной.
Одеваясь, я несколько раз спрашивал себя: не мог же Пуаро придумать всё это? В конце концов, мой друг был уже старым человеком со слабым здоровьем. Только он сам мог заявлять, что голова у него как и прежде в порядке, но было ли так на самом деле? Всю жизнь он занимался расследованием преступлений. Нет ничего странного в том, если, в конце концов, он видит преступление там, где его нет. Вынужденное бездействие, должно быть, сильно мучило его. А что, если он просто сам выдумал нового преступника? Если подумать, у него вполне может быть, умеренный невроз. Он подобрал ряд общеизвестных случаев и увидел в них то, чего на самом деле не было — скрытую таинственную фигуру, безумного убийцу. По всей вероятности, именно миссис Этерингтон убила своего мужа, именно рабочий застрелил свою жену, именно девушка дала своей старой тётке слишком большую дозу морфия, именно ревнивая жена покончила со своим мужем (как и обещала сделать), и именно безумная старая дева совершила преступление, ибо сама же потом пришла с повинной в полицию. Эти преступления произошли именно так, как они всем и представлялись!
Этому голосу здравого рассудка я мог противопоставить только свою безграничную веру в проницательность Пуаро.