Она все еще держала серьги, когда вдруг увидела тряпку.
Она лежала свернутой на краю комода.
Рена уставилась на нее, и ее руки медленно опустились. Девушка дотронулась до тряпки, — она была мокрой.
Холодной и мокрой.
И еще — она была пропитана кровью…
Рена никак не могла прийти в себя, продолжая пристально смотреть на тряпку.
Затем как-то машинально она взяла ее в руки и развернула. Она никак не могла поверить своим глазам — тряпка была настоящей, и кровь на ней — тоже…
«Итак, это была Хэдди», — подумала Рена. Она бросила тряпку на комод, задев несколько бутылочек и баночек.
Она чувствовала, как внутри поднимается гнев, гнев вперемешку с отвращением.
Какое право имела Хэдди поступать таким образом с Реной?! Какое право имела Хэдди портить Рене лето, омрачать ее счастье? Какое право имела Хэдди портить все, к чему так долго стремилась Рена?
Она все еще стояла у комода, уставившись в зеркало, когда внезапно открылась дверь и вошла хозяйка комнаты. Рена не повернулась. Она вцепилась в комод руками и пристально смотрела на Хэдди в зеркало.
На той были надеты черные стринги-бикини. На плечах висело белое пляжное полотенце. Ее длинные рыжеватые волосы были завязаны в «конский хвост».
Удивление Хэдди моментально превратилось в подозрение.
— Что ты делаешь здесь? — спросила она, глядя на Рену в зеркало.
Рена повернулась к ней лицом.
— Ну? — повторила свой вопрос Хэдди, многозначительно бросая полотенце на кровать. — Что ты тут делаешь?
— Ты меня не спугнешь, — произнесла Рена тихим, но отчетливым голосом, проговаривая медленно каждое слово.
— Но это моя комната! — воскликнула Хэдди. — Ты не имеешь права сюда врываться!
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — проговорила Рена, сама удивляясь своему спокойствию. Она действительно была спокойна, поскольку чувствовала себя абсолютно правой.
— Нет, я не знаю, о чем ты говоришь. Ты сошла с ума или как? Я сейчас позову Бакса. Что ты сделала с моими вещами? Ты что-нибудь взяла? Почему ты сюда пришла, Рена? Воровать? Что ты делаешь здесь?
Хэдди была в ярости. Она резко открыла дверь и закричала:
— Давай, выметайся! Убирайся сейчас же, тогда я никому не скажу, что ты проникла сюда. И никогда больше даже не пытайся это сделать!
— Нет, — спокойно сказала Рена. — Это не сработает, Хэдди. У тебя не выйдет ничего. Я знаю, что это ты убила лебедя.
— Кого? Лебедя? Какого еще лебедя?! — Казалось, Хэдди была сбита с толку.
— Ты очень хорошая актриса, — голос Рены прозвучал холодно.
— Я знаю, — уверенно ответила Хэдди, пристально смотря на Рену своими зелеными глазами. — Лучше, чем ты когда-нибудь будешь, дорогая!
— Это ты убила лебедя. И подложила мне его в кровать.
— Ты что, больная? — заорала Хэдди. — Ты явно спятила! Выметайся! Убирайся отсюда! Нет, подожди-ка. — Она снизила голос и приказала Рене жестом остаться. — У меня есть идея получше. Ты останешься. Я уйду. Ты останешься здесь и попытаешься прийти в себя. Сядь на кровать. Если хочешь, ляг. Просто расслабься, это тебе поможет. А я пойду и позову Бакса.
— Очень мило с твоей стороны, Хэдди. Но я не нуждаюсь в помощи. Я знаю, что ты лжешь. И уверена — ты понимаешь, о чем я говорю. Ты не можешь называть меня сумасшедшей. Я видела кровь!
— Что?!
Рена взяла в руки тряпку и подняла над головой:
— Вот кровь, Хэдди! Я видела окровавленного лебедя. А вот и его кровь! Ну-ка, обзови меня еще раз больной!
Хэдди саркастически засмеялась. Потом быстро прекратила.
— Извини меня, Рена, — сказала она уже довольно спокойно. — Но я все еще не понимаю, о чем ты говоришь.
— О крови, Хэдди. Я говорю о крови. Ты совершила большой промах. Ты забыла избавиться от улик.
— Рена, посмотри! Днем я порезала себе руку. — Хэдди вытянула левую руку. Она была перевязана бинтом.
— Что? — удивленно вскрикнула Рена, уставившись на бинт и все еще держа тряпку.
— Я поранилась. Я была в ярости, когда меня выставили с репетиции, и побежала вверх по холму. Я поскользнулась и порезалась об камень.
— Послушай, Хэдди…
— Это правда. Я попыталась остановить кровотечение с помощью этой тряпки. Но ничего не получилось. И я пошла в изолятор за бинтом.
Рена не могла оторвать глаз от бинта. Он казался слишком большим для порезанной руки.
— Я тебе не верю, Хэдди!
— А мне все равно, веришь ты мне или нет. Это правда. А сейчас оставь в покое эту тупую тряпку и убирайся из моей комнаты.